Книга Империя из песка - Кайла Олсон

Да и Финнли предпочла держаться подальше, а не Алекса.

Хоуп меряет шагами поляну и успела вытоптать тропинку в песке.

– Она хотела поискать храм, но я думала, что она имела в виду, когда все проснутся, а не на рассвете.

– Конкретных планов мы еще не строили, – перебиваю я Хоуп. – Мы и без обсуждений собирались отправиться на поиски вместе. И при свете дня.

Иначе и быть не могло, убеждаю я себя. Проснулась Финнли рано: ночных шорохов, от которых у меня мороз шел по коже, она не слышала, а исследовать остров ей хотелось самостоятельно, без Алексы и без меня. У меня бы не возникло желания соваться в джунгли в рассветных сумерках, да еще и в одиночку, но Финнли явно до сих пор в обиде из-за вчерашнего. По крайней мере, она сердится на Алексу и на меня.

О странных звуках я никому и не рассказала. Я ведь никого не разбудила, когда хрустнула первая ветка. Каково им будет узнать, что я могла предотвратить… что бы ни случилось.

Ничего плохого не случилось. Вообще ничего.

Но я никак не могу выбросить из головы испугавшие меня шорохи.

За время войны я видела и слышала столько всего, что хотела бы забыть – поэтому сразу понимаю, когда дело нечисто.

Например, так было с одной девушкой. Я встречала ее в общей ванной каждое утро и вечер. Мы никогда не заговаривали, молча чистили зубы жесткими щетками без пасты… а однажды утром девчонка так и не появилась. Я пыталась расспросить остальных, но мне никто не отвечал. Она просто исчезла из лагеря.

Или как с пожилым мужчиной на выдаче ежедневной порции овсянки. Заключенный покорно окунал половник в кипящий котел, от жара которого руки краснели и покрывались волдырями, а если очередь продвигалась слишком медленно, его били электрохлыстом для скота. Он не протянул и шести месяцев.

А еще как с пастором, который упрямо продолжал проповедовать. Однажды в воскресенье утром тайные прихожане обнаружили его распятым – прямо как когда-то его Спасителя.

Я надеялась, что мы сбежали от Волков, подкрадывающихся к людям по ночам. От тех, кто любит красть, убивать, разрушать.

Но теперь я в этом не уверена.

Решаем отправиться, как только я сделаю из трех крепких палок острые копья. Найти Финнли хочет даже Алекса. Я и не думала, что она будет настолько обеспокоена.

Впрочем, вслух я свое удивление не высказываю. Алекса исследует берег, постоянно оставаясь у нас на виду, но в конце концов возвращается. Одна.

Пока я работаю ножом, Хоуп пролистывает руководство по выживанию. Если Финнли и впрямь отправилась на поиски храма, рассуждаем мы, то она использовала информацию из книжки. В часы плавания Финнли успела неплохо ее изучить и, конечно, запомнила рукописные примечания моего отца. «Можешь почитать, вдруг попадутся полезные советы, – сказала ей я тогда, – просто ничего не спрашивай».

Я жалею, что не держала книжку при себе, как собиралась изначально.

– Не нахожу ничего нового, – заключает Хоуп. – «Скрытые среди папоротников храмы, выстроенные из камней и тайн»… Лучше бы автор записей карту нарисовал.

Может, папа погиб раньше, чем успел это сделать. Мысль впивается когтями в мозг, и я отчаянно пытаюсь ее отогнать. Я предупредила Хоуп, что больше никаких дельных подробностей в руководстве нет, но она все равно захотела пролистать книгу еще раз. Проверить, нет ли в ней подсказок для тех, кто не собирается сдаваться на волю случая.

– Финнли считает, что в ней есть шифр, – говорит Хоуп, и я вытягиваюсь в струну, едва не вспоров ладонь ножом. – Что? Какой шифр?

Если он и существует, я бы его нашла. Я годами изучала руководство. Изучала своего отца.

Хоуп прикусывает губу.

– Она вчера рассказывала, и я очень старалась выслушать, но проваливалась в сон. Да и разбирать шепот нелегко… Помню только что-то про отметки… – Хоуп вздыхает: – Прости, бессмыслица какая-то получается. Эти записи, по сути, и есть отметки.

Что-что?

Тянусь за книжкой, Хоуп безропотно ее отдает. Единственное, что мне приходит на ум, – это табличка, в которой отец вел подсчет рыбы. Надо бы ее проверить. Открываю нужную страничку: две колонки, пойманная рыба и съеденная, по тридцать две галочки в каждой. Перебираю варианты, что еще это может означать, но все они кажутся дурацкими. Иногда рыба – это просто рыба.

– Мне стало интересно, вдруг тут… – взяв у меня книгу, Хоуп открывает рисунок острова, – …спрятана азбука Морзе?

Хоуп указывает на океан, волны которого заштрихованы линиями и точками, покрывающими полстраницы.

Ох! Теперь я не могу их видеть.

Неужели я не заметила их, хотя они были прямо у меня перед носом? Причем всякий раз, как среди записей встречаются рисунки.

Сзади подходит Алекса и заглядывает в книжку:

– А кто сумеет их расшифровать?

– Я знаю только сигнал «СОС», – признаюсь я. – А тут явно написано что-то еще.

– Угу, – бормочет Хоуп.

Алекса хмыкает:

– В руководство по выживанию должны вкладывать хотя бы шпаргалку с Морзе.

Сердце ухает в пятки. Если это послание для меня, то папа наверняка бы позаботился о том, чтобы я сумела его прочитать. Верно? Может, я что-то упускаю. А если Финнли оказалась настолько догадливой, то, пожалуй, она уже выяснила о моем отце нечто, неведомое даже мне.

Или выяснила о нем нечто такое, что ей знать нельзя.

Алекса направляется к яме с припасами. Лениво в них роется, пока не извлекает тоненький черный блокнот размером с ладонь.

– А он откуда взялся? – спрашиваю я.

Алекса пожимает плечами:

– Он валялся в лодке. Вдруг в нем что-то полезное?

Если бы его нашла я, то сразу же показала остальным. И успела бы запомнить его содержимое. Все-таки мы с Алексой не слишком похожи.

Алекса неторопливо листает странички, и я вижу, что это вовсе не блокнот, а календарь.

– Я-то думала, он пригодится, – говорит Алекса. – Кто хочет сувенир на память о две тысячи пятьдесят пятом годе?

Лето того года – возможно. Сентябрь – нет, спасибо. Странно, что отсчет в календаре не начинается со дня Зеро. И цифры на нем – черные, а не красные, как кровь Берча, словно жизнь в мире по-прежнему идет своим чередом.

А на самом деле мир разлетелся на куски.