АВАНСЦЕНА
Большинство из нас, простых смертных, по простоте душевной полагают, что в далеком нашем прошлом все было и происходило именно так или хотя бы в основном так, как изложено в учебниках истории. На самом деле это, мягко говоря, не совсем так, а зачастую и вовсе не так.
Что было, то было. Но история — это не то, что было и как было, а наше представление о том, что и как было. Или иногда вообще наша фантазия о том, что вроде бы было, а на деле вовсе и не было или было вовсе не так. Эти представления и выдумки формируются учебниками в школе и художественной литературой после школы или вместо школы. Лишь немногие, профессионально занявшиеся историей, добираются до специальной литературы. Но даже из них не все утруждают себя копанием в первоисточниках. Их можно понять. Читать, например, наши летописи — занятие донельзя занудное и, как правило, малоинформативное. А чтобы ознакомиться со старинными подлинниками из Халифата или Поднебесной, вообще надо сначала выучить древние арабский и китайский языки. Зато те немногие упорные и преданные, кто сумел заставить себя выучить, посидеть и проштудировать, стали некими монополистами в праве на их интерпретацию и, тем самым, создание своей оригинальной истории, чтобы потом вольно или невольно навязать ее читателям в своих ученых трудах. Таких упорных действительно немного. Известных российских «первоисториков» можно пересчитать по пальцам одной руки: В. Татищев, Н. Карамзин, Н. Костомаров, С. Соловьев, В. Ключевский. В крайнем случае можно задействовать вторую руку, тогда пальцев точно хватит. Именно труды этой пятерки-десятки читают профессионалы, ленящиеся копаться в первоисточниках, но пишущие популярные учебники истории и исторические статьи энциклопедий. Что же, таким образом, мы имеем на самом деле?
Пусть некий монах-летописец внес в свою летопись текст, описывающий какое-то событие. Безвылазно живя в своей келье, он не был его очевидцем. Запись, как правило, делалась понаслышке, пройдя через третьи-пятые руки, обычно спустя многие месяцы, а то и годы после события. В результате в летописи появился некоторый оригинальный текст {Л}, отразивший восприятие и понимание описываемого события летописцем. Таким образом, уже текст {Л} — это личная интерпретация некого летописца где-то когда-то произошедшего события с учетом как неполного знания, так и его монашеского статуса, а нередко и личных симпатий и антипатий. Веками множество монахов-переписчиков копировали текст {Л}, внося свое понимание (или непонимание!) переписываемого, давая ему свою интерпретацию, свойственную их времени и нравам, и просто делая ошибки, в результате чего через века до нас дошли уже другие тексты в несколько различающихся копиях {К1}.. {KN}. Далее один из текстов {К} попался на глаза какому-нибудь неленивому ученому-историку, имевшему терпение поломать голову и умение расшифровывать написанные архаичным корявым языком и плохо сохранившиеся письмена. Этот неленивый ученый что-то понял, что-то непонятое додумал сам, все вместе переосмыслил по-своему, после чего вписал в свою «Историю» уже некий текст {И} своим языком и со своим пониманием и своей трактовкой в собственном контексте описываемого. Если текстов {К} и их исследователей было более одного, то соответственно появилось несколько авторских изложений, несколько разных интерпретаций {И1}…{ИМ}. Затем наступила очередь составителя учебника. Он прочел и сравнил эти несколько разнящиеся интерпретации {И1}…{ИМ} и либо выбирал одну наиболее ему лично понравившуюся, либо, что тоже бывает, так как в этом вроде бы и заключается его «научная работа», скомпилировал из них свою собственную интерпретацию, свой текст {У}. А теперь спрашивается: что общего у текста {У} с начальным текстом {Л}? Понятно, что во многих случаях ничего или очень мало, не говоря уже об адекватности текста {У} собственно описанному в нем событию древности.
Предположение касательно изначальных ошибок летописцев, конечно, умозрительно, но, думаю, мало кто усомнится в том, что во времена, когда не только мобильных телефонов, но и обычной почты еще не было, оперативно получать полную и достоверную информацию было невозможно, особенно монастырским затворникам. Достаточно очевидно и то, что вся информация воспринималась и усваивалась монахами через фильтры православия, действующих монастырских уставов и книжных традиций. Поэтому стоит ли удивляться, что есть немало косвенных, зато вполне объективных археологических опровержений многих «событий» наших летописей. Чего стоит хотя бы всем известное летописное «призвание варягов» в 862 году в Новгород, который возник, как показали долгие и тщательные археологические раскопки, только спустя целое столетие после вошедшего во все энциклопедии и учебники «призвания»! Есть и вполне очевидные примеры создания исторических легенд «первоисториками». С одним из них я знакомил читателя в авторском расследовании «Читая «Повесть временных лет»». Речь о так называемом «пути из варяг в греки», выдуманном кем-то из российских первоисториков. В это, может быть, сейчас уже трудно поверить, но нет в наших летописях такого пути! На самом деле в «Повести временных лет» говорится о неком безымянном водном пути вокруг всей Европы, одним из этапов которого, никак не связанным с Днепром и Волховом, был загадочный морской этап «из варяг в греки», контекстно явно привязанный к Черному морю. Кстати, археологически торговый путь по Днепру начинает действовать только в середине X века, тоже на целый век позже первых летописных дат, связанных с Днепром, Киевом и самим «путем из варяг в греки».
