Кроме того, наследник Нормандии был отдан на попечение не старым пиратам, а датчанам, принявшим христианство, штаб-квартира которых находилась в Руане. Сам Ричард не был христианином. Он скорее был северянином, но не принадлежал к когорте старых викингов-язычников.
Это было весьма мудрым шагом со стороны Лонгсворда — отдать своего сына на попечение принявшим христианство датчанам, таким как Бернар и Ботто. Но существовало и то, что не вызывало разногласий у норманнов, — они никогда не соглашались быть вассалами короля Франции и слепо повиноваться ему. Когда король забирал юного Ричарда в Лион, они опрометчиво позволили ему сделать это. Но теперь, когда у них было достаточно времени все обдумать, они поняли, какой ошибкой было отдать мальчика на попечение Луи. Теперь, когда Ричард вернулся, бароны мобилизовали силы и были полны решимости не отдавать его Луи. Когда король вновь явился в Нормандию, чтобы с галантностью великого полководца предложить свое попечительство, а также распространить в герцогстве христианство и отомстить — представьте себе! — за смерть Лонгсворда, его встретила огромная армия.
Непонятно, как, несмотря на множество поражений, королю удавалось содержать свою армию в хорошем состоянии. Он потерял много земель и государственных доходов, и, насколько мы знаем, не было никаких законов, принуждавших служить в армии, недостатка в солдатах не было. Когда король выступал в поход, впереди несли Золотого орла Карла Великого, а когда армия останавливалась на привал, то над королевским шатром развевалось знамя великого императора, его предка.
Что касается датчан (которые представляли лишь северную, или пиратскую, часть Нормандии), они были очень скромными солдатами и обычно сражались в пешем строю, вооруженные мечами и щитами. Некоторые из них уже имели другие эмблемы вместо красных и белых полос на щитах, которые висели вдоль бортов галер. Некоторые были вооружены необычным оружием наподобие цепов, которое оказалось весьма эффективным.
Опустим рассмотрение деталей ненадежного союза между графом Парижа Гуго и королем Луи и их договора о разделе Нормандии. Впоследствии Гуго нарушил этот договор, а Бернар Сенлис организовал заговор против обоих врагов Нормандии. Как раз в это время между Нормандией и Бретанью с новой силой разгорелась вражда, а норманны были более мятежными, чем обычно. Если и было что-то, с чем были согласны все, так это убеждение, что Нормандия должна оставаться неделимой, то есть такой, какой была при Рольфе. Даже если бы и удалось разделить Нормандию между Луи, Гуго и Арнульфом из Фландрии, норманны сразу послали бы с севера флот кораблей-"драконов" и снова покорили бы страну. Они прекрасно знали, что, какими бы льстивыми и настойчивыми ни были их соседи, когда жаждали перемирия, за спиной те всегда называли их "грязными норманнами", "пиратами" и лелеяли надежду вытеснить их из Нормандии. Между герцогствами и королевством никогда не было теплых отношений.
По прошествии какого-то времени Луи снова убедили в том, что жители Нормандии якобы ничего так не желают, как называть его феодальным лордом и властителем. А Бернару Сенлису удалось убедить короля в том, что норманны уже не хотят иметь в качестве правителя ребенка, а хотят вернуться к прежним временам, когда преемнику Карла Великого присягал Рольф. Король снова должен стать властелином и занять смиренный город Руан… Жители города устали от набегов, их земли опустошены, и они согласны на все, лишь бы избавиться от горестей и тягот войны.
К нашему удивлению и, возможно, неожиданно для самого короля Луи по прибытии в Руан он был принят со всеми почестями, хотя ненавидели его не меньше, чем раньше, и не доверяли ему. Несомненно, Луи в ответ на полученные комплименты ответил тем же. Создавалась видимость, будто подданные любят и почитают его, и нормандский город казался спокойным и особенно покорным перед своим новым правителем и его кичливым войском. Никто толком не мог понять, как же им удалось так легко добиться своих целей, и каждый, ожидая неожиданного заговора, не доверял ни врагам, ни друзьям.
Что касается Луи, то норманны раньше так часто позорили его и издевались над ним, что теперь он вряд ли мог стать добрым властителем. Он стал наконец-то правителем Нормандии, но это стоило ему усилий. Самые ничтожные его приближенные вели себя в городе как покорители и нестерпимо раздражали нормандских подданных. Французы, которые так долго следовали за Золотым орлом Карла Великого, не получая ничего, кроме славы и скудного содержания, стали настойчиво требовать права разграбить герцогство, чтобы самим завладеть богатствами, которые слишком долго от них утаивались.
Гуго Парижский и король Луи совместно предприняли смелые и рискованные шаги для покорения Нормандии и, к своему глубокому удовлетворению, явно преуспели в этом. Гуго напал на Байе. Под двойным угнетением страна переносила неимоверные тяготы. Бернар Датчанин, равно как и Бернар Сенлис, не видел другого пути исправить положение, кроме как держать Луи в Руане и обманывать его демонстрацией полного подчинения. Норманны, должно быть, доверяли Бернару Датчанину, если безоговорочно подчинились Луи. Ведь последний мог пренебречь правами мальчика-герцога и лишить его наследства.
Цеп как боевое оружие
Теперь, когда король благополучно обосновался в Руане, его новые вассалы начали высказывать ему весьма неприятные вещи. Сам король поставил себя в глупое положение на банкете, вскоре после того как оказался в замке-башне Рольфа в нормандском городе. Бернар Датчанин устроил для Луи пир, на котором подавалось его собственное красное вино. Пьяный Луи стал очень болтлив и открыто заявил о том, что наконец собирается стать хозяином Нормандии, заставит всех чувствовать себя зависимыми от него, чем сильно смутил гостей. Однако Бернар покинул свое место за столом и расположился рядом с королем. Вскоре он начал упрекать его в том, что тот остался с незначительной территорией, лишив себя богатств древней провинции Невстрия. Он доказывал королю, что больше всего от сделки получил Гуго Парижский, а сам он отказался от гораздо большего. Бернар красноречиво описывал великолепные владения, которыми пожертвовал, позволив сопернику короля вмешаться и сделать выбор. Луи же не досталось и седьмой части герцогства, а Гуго Парижский стал хозяином всей Нормандии за Сеной, прекрасной страны, омываемой чистыми источниками, имеющей приспособленные для защиты и торговли порты. Более того, он упустил десятитысячную армию, которая стала союзником его злейшего врага. Бернар и его друзья излагали свою точку зрения Луи так откровенно, что тот допустил большую ошибку. Они согласились, чтобы король был их властелином и попечителем юного герцога, если Нормандия не будет разделена на части (на это они никогда не дадут согласия).
Луи слушал эти предложения в полубессознательном состоянии, а когда протрезвел, понял, что на него наседают со всех сторон. Гуго Парижский объявил, что, если сейчас Луи нарушит данное ему слово, он разорвет с ним союз. И король знал, что если послушается норманнов, то у него появится грозный противник — Гуго Парижский. Если же откажет, то против него повернут норманны.
