Я не в своей мочи огнь утушить, Сердцем я болею, да чем пособить, Что всегда разлучно и без тебя скучно, Легче б тя не знати, нежель так страдати Всегда по тебе.
Его адресат известен — это Алексей Яковлевич Шубин, по одним сведениям, прапорщик лейб-гвардии Семёновского полка, по другим — унтер-офицер Преображенского. Эти полки стояли здесь неподалеку, в Семёновской и Преображенской слободах. Сейчас даже памятник им поставили общий — немудрено, что полки и двести лет назад путали.
По воспоминаниям современников, Алексей Шубин был очень красив, и поначалу именно этим понравился молодой цесаревне. Сентиментальные историки девятнадцатого века писали, что Елизавета предалась своему чувству со всем пылом молодости, со всем упоением страсти и даже предполагала сочетаться с Шубиным браком.
Однако императрица Анна Иоанновна не доверяла ни Елизавете, ни её жениху. Она не могла не замечать, что Елизавета слишком сблизилась с гвардейцами: крестила у них детей, бывала на свадьбах; солдат-именинник приходил к ней, по старому обычаю, с именинным пирогом и получал от неё подарки и чарку анисовки. Елизавета и сама с удовольствием выпивала за здоровье именинника.
«Принцесса Елисавета, дочь Петра I и царицы Екатерины, такая красавица, каких я никогда не видывал. Цвет лица её удивителен, глаза пламенные, рот совершенный, шея белейшая и удивительный стан. Она высокого роста и чрезвычайна жива. Танцует хорошо и ездит верхом без малейшего страха»,
— писал о ней испанский посол.
Гвардейские солдаты любили цесаревну, называли её матушкой и поговаривали, что ей, дочери Петра Великого, «не сиротой плакаться», а следовало бы на престоле сидеть. Всё это дошло до Анны, и по её приказу Шубин был арестован, долго томился в тюремной камере, а потом был отправлен на Камчатку и обвенчан там против воли с камчадалкой. Под страхом смерти ему было запрещено называть кому-либо своё имя.
Прошло десять лет, Анна Иоанновна умерла, её наследники брауншвейгские на престоле не удержались, а Елизавета, совершив государственный переворот, взошла на престол, принадлежавший ей по праву рождения. Теперь её сердце было отдано другому, но даже за 10 лет разлуки она не забыла своего прежнего возлюбленного и тут же отправила людей на его поиски.
Более года посланный колесил по всей Камчатке, спрашивая, нет ли где Шубина, но не мог ничего разузнать. Однажды, разговорясь с арестантами, посланный упомянул имя императрицы Елизаветы Петровны, но те не поверили, что она царствует. В доказательство ему пришлось предъявить документы с её именем и печатью. И только тогда один из ссыльных признался, что он и есть Шубин.
«За невинное претерпение» в марте 1743 года Шубин был произведён в генерал-майоры и получил Александровскую ленту и богатые вотчины. Камчатская ссылка расстроила его здоровье, он предался набожности, занялся науками и в 1744 году попросил увольнения со службы. Получив отставку, Шубин поселился в своём имении, где и умер в 1765 году, на три года пережив Елизавету.
В конце 1730-х годов дворец, где жила Елизавета, уже совсем ветхий и старый, сгорел.
Она немедленно приказала отстроить его заново и даже лично приезжала проследить за ходом работ, теперь уже в сопровождении нового фаворита — Разумовского. С тех пор дворец ещё не раз горел, перестраивался — последний раз в XIX веке, — но всё же дошёл до наших дней и даже сохранил черты своего старого облика. С 1992 года здесь находится Научно-исследовательский институт реставрации. Трёхэтажное краснокирпичное здание рядом с дворцом отношения к нему не имеет. Оно намного более позднее (1913 год) и принадлежало Покровской общине сестёр милосердия (ул. Гастелло, 42).
Купцы-старообрядцы
Если пройти прямо по Бакунинской улице, под мостом, миновав Яузу, можно выйти к Басманной слободе и продолжить экскурсию по сохранившимся дворцам. Но Бакунинская улица довольно длинная, да и в историческом отношении малопримечательная, а рядом со станцией метро «Электрозаводская» есть немало интересного. Поэтому на время стоит вынырнуть из Петровской эпохи и перенестись в чуть более поздние времена.
Станция «Электрозаводская» названа по существующему заводу. Его готическое здание было спроектировано в середине 1910-х годов для рижского товарищества русско-французских заводов, эвакуировавшего предприятие из Риги (это было начало Первой мировой, и промышленники боялись оккупации), тогда же в Москву был перенесён завод «Каучук».
Изначально здание завода было задумано как подобие средневекового замка с окнами-розами и высокими башнями, но из-за войны проект был урезан и сохранил архитектурные изыски только со стороны главного входа.
Раньше здесь находился «прачечный пруд» — на запруженной по всему течению реке Хапиловке, по большей части заключённой в трубу ещё при Павле Первом. Теперь на месте пруда узкая площадь Журавлёва, больше похожая на обычную улицу. На площади — несколько купеческих домой характерной архитектуры. Наиболее значительными предпринимателями здесь были купцы-старообрядцы Носовы из Преображенской общины. Их фабрика — это дом № 1 по Малой Семёновской улице, фактически находится тут же, на площади. Жили Носовы тоже рядом — дом № 126 по Лаврентьевской улице, ныне Электрозаводской.
Основатели фабрики братья Носовы самостоятельно заниматься ткацким и красильным делом стали в 1829 г., основав на берегу Хапиловского пруда фабрику, выпускавшую драдедамовые платки — т. е. довольно дешёвые платки из тонкого сукна, очень популярные в то время. Именно такой носила бедняжка Сонечка Мармеладова. Братья сами ткали, красили и сушили платки, а жёны украшали их бахромой. Позднее фабрика стала выпускать более качественные толстые и крепкие сукна — армейское, кавказское (из такого шили черкески)…
Главой дела в продолжение многих лет был Василий Дмитриевич Носов. Это он выстроил здесь первый дом. Сын Носова, Василий Васильевич женился на красавице Евфимии Рябушинской, девушке хотя и воспитанной в старой вере, но образованной и несколько взбалмошной. Тогда и решил старый Василий Дмитриевич отселиться, оставив старый дом молодым. Наверное, втайне желая утереть нос не в меру изысканной невестке, он пригласил известного архитектора Кекушева, мастера стиля модерн (именно он раньше строил носовскую фабрику, старообрядческую больницу и дома купцам Грачёвым, тоже старообрядцам), и сделал заказ, выбрав проект из заграничного журнала. Особняк вышел на славу: со всеми достижениями комфорта, водяным отоплением, горячей и холодной водой. Вместе с тем дом строился не каменный, а деревянный — так пожелал хозяин, считая дерево более здоровым материалом. Дом был разделён на две половины: нижнюю, мужскую, где жил сам Носов и его прислуга, и женскую, где располагалась его сестра и женская прислуга.
Сейчас дом занимает филиал Российской юношеской государственной библиотеки, и туда можно зайти, интерьеры частично сохранились. Порой там проводятся концерты классической музыки.
Не желая отставать от свёкра, Евфимия Павловна устроила у себя художественный салон, куда приглашались модные литераторы и художники. Красавица госпожа Носова любила живопись, по примеру отца собирала картины, а её портреты охотно писали художники. Она пригласила молодого архитектора Жолтовского перестроить большой зал, собиралась заказать Серову его роспись, но художник умер, не успев закончить дело. После революции Носовым пришлось эмигрировать, бросив всё. Евфимия Павловна уехала в Рим и дожила там до преклонных лет. Её дом стал сначала краеведческим музеем, потом яслями… Сейчас его занимает банк.
