Проснись — теперь иль никогда.
Ф. И. Тютчев Февральская революция, грянувшая в нашем Отечестве в 1917 году, не только ввергла русскую армию в губительную неразбериху, полную противоречивых приказов командования и растерянных попыток Временного правительства с достоинством продолжить Великую войну, но и заложила небывалый по своей сокрушительной мощи подрывной механизм у основания русского флота. К тому времени он уже успел покрыть себя громкой славой морских побед и географических открытий. На всем протяжении XIX века русские мореплаватели не переставали вызывать восхищение всего мира своими дерзновенными планами и смелым вызовами арктическим просторам. В начале нового, XX века летопись географических подвигов пополнили новые имена — Седов, Колчак, Вилькицкий…
Морской корпус, ведущий свое начало от учрежденной Петром I Московской навигацкой школы, не переставал поставлять все новые имена, украшавшие морскую историю России. Заставляя русских учиться мореходным наукам, царь Петр преследовал конечно же политическую цель, достигнуть которую было бы невозможно без сильного флота, для управления которым и нужно было научить мореходным наукам. Если вспомнить историю тех времен, становится понятным и это стремление царя дать возможность России превратиться в могущественное государство не без помощи флота. Ведь до воцарения Петра I страна не имела доступа к морям, кроме как только на северных своих границах, открывавшим выход к замерзающим портам Белого моря. Конечно, и в допетровской Руси государством предпринимались неоднократные попытки выйти к морским просторам, обустроить там надежные пристани, но, как известно, все эти попытки не увенчались успехом, так как у русских не было такого инструмента достижения этих целей, как полноценный военно-морской флот. В те времена лишь этим средством можно было достигнуть и утвердить свое присутствие на морях.
Так началась Северная война, длившаяся двадцать один год, о целях которой император говорил своим соратникам по созданию флота: «Господь Бог посредством оружия возвратил большую часть дедовского наследства, неправильно похищенного. Умножение флота имеет единственно целью обеспечение торговли и пристаней; пристани эти останутся за Россией: во-первых, потому что они сначала ей принадлежали, во-вторых, потому что пристани необходимы для государства, ибо через сих артерий может здравее и прибыльнее сердце государственное быть». После неудач под Прутом, принужденный обстоятельствами отказаться от мысли выйти к Азовскому и Черному морям, всю свою энергию Петр обратил на овладение Финским заливом и Балтийским морем, где и решил создать основу будущего своего флота.
Заботой царя стало и обучение личного состава для флота, начавшееся еще в 1697 году, когда в Венецию из Москвы были отправлены три партии стольников, а четвертая выехала в Голландию и Англию. Возвратившись в Россию в 1699 году, они были испытаны в морских искусствах лично царем в Воронеже, где они производили на корабле, поставленном на якорь, «экзерцицию к великому удовольствию Его Величества и всех бояр». Впрочем, экзамен на знание всех морских наук, организованный самим государем, удовлетворительно выдержали только четверо. Вот почему из всех четырех партий направленных за границу на обучение «навигацким наукам», в русском флоте остались служить лишь немногие. Тех из стольников, кто, по мнению государя, оказался слабо подготовленным для службы по морской части, перевели служить по дипломатической части и они стали российскими представителями за границей. Немногочисленная часть вышла на военную службу и еще меньшая — в гражданские учреждения.
Более удачной в отношении результативности можно считать поездку самого Петра I в Голландию и Англию вместе с тремя десятками молодых людей для обучения кораблестроению и морскому искусству. Из числа этой молодежи многие стали впоследствии известными мореплавателями, а будущий адмирал Иван Сенявин покрыл себя неувядающей воинской славой. Из рядов их вышел и будущий талантливый русский кораблестроитель Феодосий Скляев. В ходе учения лично государь относился к изучению «навигацких наук» крайне серьезно и требовал того же ото всех, кто обучался с ним для будущей службы на флоте. Державный ученик вернулся мастером, и теперь в России все, до чего он доходил «ощупью», получило солидную теоретическую и практическую базу.
