— Герцогиня, — сказал Сварог спокойно. — Вы не согласились бы поговорить со мной откровенно? Я бы сказал, довольно откровенно...
Настороженный взгляд больших серых глаз:
— Конечно, ваше величество...
— Вы во дворце уже три месяца, — сказал Сварог. — И я давненько подметил любопытную вещь: то и дело я постоянно ловлю на себе какие-то довольно странные ваши взгляды. Полное впечатление, исполненные некоего напряженного ожидания, тревоги, а то и испуга... Так случается всякий раз, когда мы встречаемся в одном помещении.
Он сделал выразительную паузу. Герцогиня опустила длинные пушистые ресницы:
— Вам просто показалось, ваше величество...
— Я человек не мнительный, — сказал Сварог мягко. — Как-то мне ничего не «кажется». Это есть. Ведь правда? Ответьте честно. Вы ведь наверняка уже знаете, что я умею моментально определять, когда мне говорят правду, а когда лгут... Я жду. Король ждет ответа...
Она какое-то время сидела, потупясь, потом подняла глаза и выпалила, словно в холодную воду бросалась:
— Вы не ошиблись, Ваше величество...
— Ну вот, я так и думал, — сказал Сварог. — Вряд ли я человек великого ума, но есть вещи, которые угадать нетрудно... Кажется, я понял, чего вы боитесь и напряженно ждете. Что за все сделанное для вас я однажды потребую благодарности... определенного рода. Я угадал? И снова — король ждет ответа...
С тем же бледным и решительным лицом Вердиана выпалила:
— Угадали, ваше величество.
— И вы этого не хотите?
— Не хочу, тысячу раз простите! — воскликнула она с тем же видом человека, которому нечего терять. — Я понимаю, что королю отказывать просто не полагается, но так уж сложилось... Ваше величество, я не могу... Для меня мужчины сейчас... Любое мужское прикосновение — как укус... Поймите меня... Если вы гневаетесь, отберите все, что соизволили пожаловать, выгоните из дворца, только не возвращайте... к мужу. А впрочем... Я предусмотрела...
Перехватив ее взгляд, брошенный на собственную левую руку, Сварог присмотрелся, подошел и бесцеремонно снял с безымянного пальца кольцо с крупным сапфиром. Очень быстро нажал на крохотный шпенек. Камень чуть сдвинулся в оправе, открыв крохотное углубление с парой щепоток тончайшего зеленоватого порошка. Широко ухмыльнувшись, Сварог высыпал его в рот. Порошок совершенно безвкусный.
Глаза Вердианы округлились от ужаса, она замерла, вцепившись в подлокотники кресла. Все так же широко улыбаясь, Сварог сказал:
— Успокойтесь, герцогиня. Как видите, я до сих пор жив и здоров, хотя действие у настоящего яда мгновенное.
— Но как...
— Вы слишком молоды и совершенно не искушены в тонкостях столичной жизни, — сказал Сварог. — Тот мастер, с улицы Златошвеек, у которого вы заказывали кольцо, в тот же вечер доложил кому следует. Он, понимаете ли, как и многие люди специфического ремесла, состоит на жаловании в тайной полиции — со многими так, дело житейское... Ну, а подменить кольцо точной копией с безобидным порошком для моих сыщиков — вовсе уж детская забава... Простите уж, но пришлось именно так и поступить. Мало ли что вам могло прийти в голову после всего перенесенного... А я отчего-то чувствую за вас некоторую ответственность. Вы одна в чужом городе, вам всего двадцать лет, отец далеко, появились, конечно, подруги, но надежнее будет, если вас стану опекать еще и я. Хотя бы оттого, что возможностей у меня гораздо больше, чем у всех ваших подруг, вместе взятых, включая Каниллу Дегро. Так что хотите вы или нет, но я буду вас опекать.
Она сидела неподвижно, с растерянным и печальным видом, на ресницах поблескивали слезинки. Недолго думая, Сварог прошел к шкафчику, налил высокий хрустальный стакан с медальонами из алого и синего стекла почти до краев синей жидкостью. Протянул девушке:
— Выпейте. Это вкусно.
— Что это? — настороженно спросила она.
— Ну, не яд, конечно, — сказал Сварог. — И даже не вино. Всего-навсего сок синей малины. Ее мало кто знает, она растет только в Каталауне, да и там встречается довольно редко. У меня в Каталауне есть добрые знакомые, то и дело присылают всякие гостинцы... Ну, выпейте и успокойтесь.
Она отпила несколько глотков, явно распробовав и оценив, осушила стакан до половины. Вообще-то налицо безбожное нарушение этикета — наедине с королем дама не может выпить и глотка сока (если только она не королевская любовница). Но Сварог, матерый самодур, и не такие этикеты с хрустом ломал через колено...
— Еще? — спросил Сварог, видя, что стакан опустел.
— Нет, благодарю вас. И в самом деле вкусно...
Ее щеки приобрели нормальный румянец, голос звучал ровно. Сварог мысленно ухмыльнулся. Он не стал уточнять, что сок синей малины обладает еще и легоньким успокаивающим действием, за что высоко ценится у городских лекарей (а некоторые огородники в последнее время стали синюю малину высаживать у себя, но она не принимается — есть в каталаунской почве, надо полагать, что-то особенное...).
— Успокоились чуточку? — спросил Сварог. — Прекрасно. Пойдем дальше. Вердиана, как вы считаете, можно доверять королевскому слову?
На сей раз никаких этикетов он не нарушал — король вправе называть любого из своих подданных просто по имени — что даже считается знаком некоторого расположения. Чересчур уж напыщенно выглядело слово «герцогиня» в применении к этой, в сущности, девчонке.
— Ну, конечно! — воскликнула она убежденно. — Иначе и быть не может!
— Просто прекрасно, что вы так считаете, — сказал Сварог. — Так вот... У меня не было, нет и никогда не будет мыслей требовать у вас вознаграждения... определенного рода. Слово короля. Никакого вознаграждения мне от вас не нужно.
Она переменилась на глазах: исчезли напряженность и тревога, щеки зарумянились, глаза заблестели, и в кресле она устроилась гораздо свободнее. Тихо сказала:
— Вы очень добрый человек, ваше величество...
— Ничего подобного, — сказал Сварог, чувствуя, что вместо улыбки получилась лишь ее тень. — Добрых королей не бывает — не то ремесло, — он вдруг почувствовал острое желание хоть пару минут, да поговорить более-менее откровенно с этой красавицей: — А если и каким-то чудом появляются, то живут и правят очень недолго... Поверьте моему опыту.
— У отца есть книга, где что-то подобное написано. «О сути царского и королевского ремесла и последствиях, из оной проистекающих».
— Знаю, читал, — сказал Сварог. — Чей Чедагон, сильванец. Очень толковая книга, заверяю вас. Король обязан в любой момент проявить злость и жестокость...
— Но вы столько для меня сделали совершенно бескорыстно...
— Ну, мне это, признаться, ничего не стоило, Вердиана, — сказал Сварог. — Пару часов посовещаться с нужными людьми, подмахнуть пару бумаг... И потом... Я в жизни сделал немало злого не в силу каких-то свойств характера, а по королевской обязанности. И вдруг появляется случай сделать добро совершенно бескорыстно, без малейших задних мыслей — политических, экономических, да любых — это так редко случается...
