(О персах своего времени)История действий греческих наемников в IV в. до н. э. до походов Александра Македонского является хронологией их службы царю царей или его врагам. Весь этот период Персидскую империю раздирали местные князьки, возглавлявшие мятежи, или могущественные сатрапы, стремившиеся укрепить свою независимость. Обе эти сепаратистские силы опирались на греческих наемников с целью обратить их оружие против Персии, в то время как царь царей считал не менее необходимым для себя настроить греков против греков. Конфликт между эллинскими наемниками порой приобретал разные формы, когда некоторые греческие полисы, особенно Афины, считали полезным поощрять одну сторону или другую прямой поддержкой посредством предоставления полководцев. (Мы уже знаем, как сатрапы в V столетии до н. э. содержали греческую личную гвардию. Это перешло в IV в. до н. э., например, Тиссаферн обычно использовал аркадцев и, отчасти, милетцев, вероятно изгнанников. Греки использовались также для гарнизонной службы, например Киром.)
Не сохранилось никаких свидетельств относительно самого крупного мятежа местных князьков – таких, как Амиртей в Египте. Этот мятеж, должно быть, произошел незадолго до конца V в. до н. э. Поэтому невозможно сказать, принимали ли в нем участие греческие наемники. Их участие в одном из крупнейших мятежей сатрапов – поход «десяти тысяч» – мы уже описали.
Кипр явился ареной следующего восстания против Персии. Эвагор, царек Саламина, имел в отношении Артаксеркса II обязательства верности и повиновения как верховному владыке. Но в течение некоторого времени он вел подготовку к обретению полной независимости и суверенитета всего острова. К сожалению, из кратких замечаний Диодора или нескольких риторических фраз Исократа невозможно сформулировать какую-нибудь ясную концепцию о первоначальных военных силах Эвагора.
Вероятно, он, подобно своему предшественнику по тирании, Абдемону, обзавелся обычной для тиранов личной гвардией. Его двор был также знаменит как прибежище для политических беженцев, которые, должно быть, представляли собой готовый материал для вербовщиков наемников. Диодор упоминает также его богатство в связи с обладанием им большой военной мощью. Но вероятно, у Эвагора было не слишком много войск для ведения войны на суше.
Разумеется, он также поддерживал связь с зарубежными союзниками – Египтом и Афинами. Беженцы-афиняне, которые пользовались его гостеприимством, такие как Аристофан, Никофем и другие, уговорили полис одолжить Эвагору в 390–389 гг. до н. э. десять триер, в то время как сами за свой счет обеспечили ему отряд пелтастов и оружие. Но эти экспедиционные силы не смогли прибыть на Кипр, поскольку встретили на пути спартанского наварха Телевтия, и триеры и войска на них попали в плен или были уничтожены. Однако в следующем году состоялась более успешная экспедиция. Хабрия отстранили от командования в Коринфе, и он отправился морем на Кипр с 800 пелтастами Коринфского гарнизона и некоторым числом афинских гоплитов. Там он достиг заметных успехов, а Эвагор с его помощью подчинил почти весь остров.
Конечно, Хабрий действовал там лишь как полководец, посланный союзниками. В данное время он не был кондотьером, хотя его войско состояло в основном из наемников. Но сколь мало это значило для предводителя такого войска, проявилось в 386 г. до н. э. В этот год Анталкидов мир прямо исключил Кипр из числа свободных владений Греции и поэтому не позволил Афинам продолжать поддержку. Но Хабрий, как и Ификрат в то же время, домой не вернулся и не распустил свой отряд. С другой стороны, он был достаточно благоразумен, чтобы не оставаться на службе Эвагору – что вызвало бы проблемы для него в отношениях с афинским демосом. Вместо этого он сделал лишь один менее рискованный шаг – поступил как военачальник на службу Египту по приглашению фараона Ахориса (правил в 392–379 гг. до н. э.). У Афин разрешения не испрашивалось, потому что, хотя Египет был их союзником, очевидно, такого согласия он не получил бы в связи с тем, что Персия предприняла попытку вернуть утраченную провинцию. Хабрий был рад уберечь свой город от нарушения буквы Анталкидова мира, однако его поступок, возможно, приходил в противоречие с духом соглашения. Между тем Эвагор не особо печалился об его уходе, поскольку из-за того, что внимание Персии обратилось на Египет, ему требовалось защищать остров лишь со стороны моря.
