Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Но все прекращается. Я вновь могу чувствовать свое тело. Судорожный вдох – да, я снова могу дышать. Все закончилось. Трясущейся рукой я утираю пот со лба и только потом открываю глаза.
– Получилось, – с невероятным облегчением выдыхает малодушная. – Припадок был коротким.
– Коротким?! – возмущаюсь я, не узнавая свой осипший голос. Кажется, я и правда кричала.
– Сколько прошло времени? По твоим ощущениям? – интересуется малодушная, и я запоздало вспоминаю, что такова особенность отката – искажение восприятия времени.
– Минут десять… не меньше, – неуверенно отвечаю я. – А сколько длился припадок?
– Девятнадцать секунд, – немного помедлив, сообщает малодушная. – Тебе очень повезло. Эти секунды могли превратиться для тебя в часы и даже в целые дни. Откат мог свести тебя с ума…
– Или убить, – договариваю я за нее. Я умудрилась позабыть про все инструкции, и если бы не малодушная…
Она спасла мою жизнь.
Я закрываю рот рукой, не позволяя вырваться истерическому смешку. За прошедший месяц моя жизнь уже дважды находилась под угрозой: сначала профайлер, крик которого мог убить меня и Константина, теперь откат…
– Тебя тошнит? – встревоженно спрашивает малодушная, заметив, что я прижала ладонь ко рту. Отрицательно мотаю головой. – Это хорошо. Но все равно лучше полежи немного, пока не придешь в себя.
Я перекатываюсь на спину, устремляя рассеянный взгляд в серый потолок. Поняла ли малодушная, что я успела увидеть ее лицо? Судя по внешнему виду, она старше меня года на три-четыре…
– Раз ты знаешь, что такое откат, то какого черта выдернула наушники? – Теперь ее голос звучит сердито, но мне удается различить и беспокойство, искреннее беспокойство, поэтому решаю не уходить от ответа:
– Мне казалось, что я больше не выдержу ни секунды, что еще немного – и мозг вытечет через уши. Про откат в этот момент… даже как-то не успела подумать, – заканчиваю я.
А вот откуда про откат можешь знать ты? Я устраиваюсь поудобнее, подложив руку под голову, и прикрываю глаза. Откат может быть только после тренировочного рендера, как последствие воздействия на мозг, а тренировочный рендер используется только в Корпусе… Хотя я начинаю припоминать, что в нашу первую встречу Берт говорил о том, что им в Школе однажды показывали тренировочный рендер. Впрочем, знания малодушной о рендере определенно не из Школы – когда училась я, его еще не было в программе последнего Школьного года, а так как малодушная явно старше меня, то она училась еще раньше…
Малодушная прошла подготовку в Корпусе.
Или же она могла как-то получить доступ к информации про рендер, к инструкциям, могла прочитать об откате… Впрочем, и этот вариант отметается сразу же – по тому, как говорила малодушная, я бы даже предположила, что откат знаком ей не понаслышке, что ей уже приходилось сталкиваться с ним. Сначала она попыталась меня остановить, потом же, когда я вытащила наушники, она была испугана, я слышала это в ее голосе. Но ей удалось очень быстро взять себя в руки, сосредоточиться, оценить ситуацию и вспомнить порядок действий. Она отдавала команды без малейшего промедления, с четким знанием дела, с уверенностью в каждом слове.
Корпус, не иначе. Возможно, даже капрал. И к малодушным она переметнулась уже после Бунта, иначе бы не знала об откате – на момент Бунта малодушных тренировочного рендера еще и в планах не было, близнецы тогда только начинали изучение Большого зала.
Она перебежчик. Предатель. Она предала Корпус, предала идеи Свободного Арголиса…
И почему-то спасла меня.
Если бы малодушная не окрикнула меня, не выдернула из дремы, если бы я заснула сразу после того, как вытащила наушники, меня бы настигли отголоски, которые неотвратимо следуют за прерванным рендером, а это испуг, учащенный пульс и верная смерть во время отката.
Ох, черт. Отголоски. Кажется, сегодня меня ждет отвратительная ночь.
– Не вздумай засыпать здесь, – говорит малодушная, словно читая мои мысли. Она права, надо вернуться в медблок, в свою постель… Впрочем, когда я пытаюсь приподняться, сильное головокружение убеждает меня в том, что нужно еще немного полежать.
– Говори со мной, пока не наберешься сил встать, – просит она. – Например… Расскажи мне про Берта. Это наверняка какой-нибудь высокий красавчик, да?
– О да. – Я хмыкаю, даже не пытаясь сдержать расползающуюся улыбку. – Почти угадала. Девятилетний красавчик.
– Твой младший брат?
Я качаю головой, постепенно переходя в сидячее положение.
– У меня здесь нет родственников. Берт – мой друг… – Голос подводит, горло предательски сжимается. – Он был моим другом, – тихо поправляю себя. – Самым лучшим другом, которого только можно представить.
Последний раз я видела Берта на следующий день после того, как очнулась в медблоке с переломанными ногами. С тех пор он больше не приходил. Сначала мне говорили о том, что Берт не может навещать меня из-за своего особого расписания, потом – о том, что он нехорошо себя чувствует, нет, не кошмары, просто легкое недомогание, не волнуйся, Арника…
Кондор был прав, когда говорил, что курсанты не умеют врать. Их ложь для меня слишком очевидна, и пусть она основывается на лучших побуждениях, – они ведь мои друзья, им не хочется, чтобы я беспокоилась, – мне надоедает выслушивать отговорки. Поэтому я перестаю спрашивать у них про Берта.
– Почему «был»? – с тревогой спрашивает малодушная. – Что произошло?
– Он умный мальчик. – Улыбка выходит горькой. – Достаточно умный, чтобы понять, что дружба со мной принесла ему только неприятности.
Логика, способность видеть закономерности – вот что делает Берта совершенно невероятным ребенком, вот что позволяет ему справиться с любой задачей по тактике, с любой системой защиты. И логика наконец-то одержала верх, Берт понял, что ему лучше держаться от меня подальше.
Эта дружба разрушила Берта. В тот день он приходил, чтобы попрощаться.
– Так будет лучше, – говорю я скорее себе, чем малодушной. Конечно, так будет лучше. Для Берта – но не для меня. Он был тем, кто верил в меня всем своим существом, безоговорочно, как могут верить только дети. Он был очень важен для меня. Что стало бы со мной, если бы не Берт, который поддержал меня с самого первого дня в Корпусе?
– Это он так сказал? – спрашивает малодушная. Я качаю головой.
– Он… просто перестал приходить ко мне. Это значит, что…
Малодушная перебивает меня, скептически хмыкнув:
– Вы даже не разговаривали, но почему-то ты уверена, что можешь знать, что происходит в его мыслях. Действительно, зачем нужны разговоры, если ты уже успела для всего придумать объяснения и на их основании уже заранее попрощалась с человеком, которого называешь своим другом. – Голос малодушной звучит укоряюще. – Может, у него просто нет возможности навестить тебя? Он мог заболеть, к примеру.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
