Сверх того некоторые князья отличались самой широкой благотворительностью. «Дивная и снятая милостыня» недаром считалась наиболее священной обязанностью древнего русского человека.
Наиболее ценное имущество состояло в золотых и серебряных сосудах, мехах, паволоках, дорогом оружии, камнях, жемчуге и т. п. Делались большие запасы одежды. Одежда князей состояла из кафтана, спускавшегося немного ниже колен. Кафтаны шились из дорогих привозных тканей разнообразных цветов: синего, зеленого, красного. Сверх кафтана – корзно, или мантия.
На корзно употреблялись самые дорогие ткани, например: оксамит, золотая или серебряная ткань, привозимая из Греции, расшитая шелковыми разводками и узорами. Его застегивали на правом плече запоной. Кафтан перехватывался золотым поясом с четырьмя концами.
Атласный воротник, рукава, или поручи, подол кафтана и края корзна наводились золотом. От шеи до пояса по кафтану иногда шла золотая обшивка с тремя поперечными золотыми полосами. Сапоги носились цветные с острыми носами. На голове – шапка с наушниками, называвшаяся клобуком, цветного бархата с соболиной опушкой.
На груди носили кресты. Ношение креста на груди скоро на Руси вошло во всеобщий обычай. Святой крест считался крепкой порукой в верности данному слову. Вера в силу креста и надежда на его помощь была столь сильна в русском человеке, что он, вооружившись крестом, бесстрашно шел в бой с врагами.
Наши князья вели бодрую, деятельную жизнь. С молодых лет их уже посылали участвовать в походах. О св. Александре также можно сказать, что у него «изъ млада не бы покоя». В мирное же время день их проходил в следующем порядке: вставали они рано поутру, вместе с рассветом, и прежде всего шли в церковь. Службу слушали по большей части на полатях, в домовых церквях. Некоторые благочестивые князья имели обыкновение приходить в церковь до начала службы и сами возжигали свечи.
«Первое к церкви, – говорит Владимир Мономах, – да не застанет вас солнце в постели… Заутренюю отдавше Богови хвалу, и потом солнцу восходящу и узревше солнце, и прославити Бога с радостью». Живое религиозное чувство одушевляло князей на молитве, и пример их имел могущественное влияние на народ.
Храмы в Древней Руси имели огромное значение. Они были не только главной святыней города, но и символами гражданской жизни. «Постоять за Св. Софию», как впоследствии в Московском государстве «за дом Пречистыя Богородицы», значило постоять за свою родину, за ее целость и независимость.
Храм в глазах наших предков был живой благодатной силой. Этой силе они приписывали все свои удачи, победы над врагами, избавление от бедствий. Как место, посвященное Богу, храм считался неприкосновенным убежищем: там часто находили себе защиту спасавшиеся от буйства мятежной толпы.
Но прежде всего храм был училищем веры и благочестия, главным просветительным и образовательным центром. Красота храма и богослужения имели неотразимую прелесть для наших предков. Потому-то они «вельми болезновали духом, зря подписанием неукрашену церковь».
Понятно, что всякое построение и украшение храма было важным событием жизни, в высшей степени занимало всех и каждого – от князя до простолюдина – и соединяло всех в чувстве радости и умиления. Ко дню освящения все спешили во вновь построенный и украшенный храм и испытывали высокое духовное наслаждение, «видяще превеликое создание церкви и многочудную подпись, воистину мнящеся яко на небеси стояти».
После освящения храма следовал пир, иногда всенародный. Князья одаривали подарками «вся яже от первых и до последних, не токмо ту сущая, но и прилучившаяся тогда». При таком отношении к храму наши князья, естественно, желали видеть храм вблизи своего жилища.
Так, в обычном местопребывании новгородских князей, на Городище, было несколько храмов, и между прочими – церковь Благовещения, построенная Мстиславом, сыном Мономаха. Там хранилось богато украшенное Евангелие, сохранившееся до нашего времени, – дар благочестивого строителя храма. Без сомнения, этот храм был особенно часто посещаем св. Александром во время его новгородской жизни…
После божественной службы князья завтракали, а затем садились думать с дружиной или творить суд, «людей оправливать». Без сомнения, при этом «оправливании людей» Александр Ярославич имел случай проявить свою проницательность и мудрость, которую сравнивали с мудростью Соломона.
Он особенно любил правосудие и строго требовал от бояр, чтобы они справедливо судили, не потворствовали сильным и не обижали слабых, чтобы отнюдь не брали неправедной мзды и довольствовались законным вознаграждением. Не одной прекрасной наружностью, не одним именем он напоминал современникам великого македонского героя – юный князь умел держать бояр в повиновении.
Кроткий и ласковый в обращении, он невольно внушал уважение к себе своими выдающимися душевными качествами, а непокорных смирял грозой своего гнева и примерного наказания. За отсутствием дел князья развлекались охотой, о чем было уже сказано раньше.
Иногда князей навещали духовные лица. Как самые образованные люди своего времени, пастыри церкви пользовались великим уважением со стороны князей, которые советовались с ними о всех важных делах и ни одного предприятия не начинали без пастырского благословения.
В полдень был обед. Стол был изобильный, подавалось «брашно многое: тетеря, гуси, жеравие и ряби, голуби, кури, заяци и елени» и т. п. За столом служили повара и домашняя прислуга. Обыкновенными напитками были: квас, мед, вино, олуй (норманский напиток, oel). Сам всегда воздержанный, Александр Ярославич был очень радушным хозяином, но все хорошо знали его взгляд на излишество в пище и питии.
Посты соблюдались очень строго…
Послеполуденное время посвящалось отдыху. Это вполне понятно, если вставали до рассвета. «Спанье есть от Бога присужено полудне, – говорит Мономах, – от чина бо почивает и зверь, и птицы, и человеки».
Вечер отдавался, по всей вероятности, заботам о домашних делах по управлению селами, дворами, стадами; принимались и выслушивались счеты и расчеты с тиунами и т. п.
День оканчивался ужином. Сну предшествовала молитва. «Ночным поклоном и пением человек побеждает дьявола», – замечает Мономах.
Но, чем бы князья ни занимались, мирным ли строением или ратным делом, высшим идеалом истинно христианской жизни они считали иночество. В течение всей жизни их не покидала «мысль на пострижение»; они стремились к отрешению от «многомятежного жития» к «мнишьскому чину». Такой взгляд, несмотря на всю воинственность эпохи, естественно налагал заметный отпечаток на всю домашнюю повседневную жизнь.
Закончим наш очерк следующим замечанием. Несомненно, самое могущественное влияние на человека оказывает среда. Христианская вера, вполне отвечавшая мирному характеру русского народа, сделала решительный поворот в умственной и нравственной его жизни.
