Капитан только горестно вздохнул:
– В моей команде всего сто человек, а сейчас и того меньше.
Вбежавший мальчишка-посыльный прервал их разговор, брякнув на стол туго скрученный рулон, перевязанный тонкой веревочкой.
– Сдачу оставь себе, малый.
И Леон принялся раскручивать карту материка. Когда выяснили координаты места, нужного Леону, Везунчик Стив протяжно свистнул.
– Вам, господин хороший, придется пешком пересечь весь континент. Морем ничего не выйдет. Нет, до берега кто-нибудь подбросит, а в обход никто не пойдет.
– Почему?
– Тут две причины: на севере – вечные льды, а южные широты неприступны. Великий кракен не пускает. Топит, сволочь, все корабли подряд.
Леон, отвалившись на стуле, некоторое время созерцал закопченные балки потолка.
– Капитан, а ваше корыто далеко?
– Дык на рейде болтается.
– Прекрасно, сегодня вечером восстановим справедливость. Я верну вам кораблик, а вы меня доставите с острова на материк.
– Спасибо, канешна, господин Леон, но на борту не менее полусотни людей Грязного Жака.
– Это мелочи. Ладно, пойду наверх отдохну пару часиков, а вы собирайте команду и готовьте шлюпки.
К ночи на море стоял полный штиль, шлюпки с жаждущей реванша командой укрылись за поворотом крутого берега. Чужеземец хлопнул Стива по плечу и исчез в кустарнике. Вечерний закат освещал оживленную бухту. С отсутствием ветра суда с обвисшими парусами передвигались на буксирах. Мелкие суденышки и шлюпки на веслах тащили «туши» шхун, бригантин и прочих галеонов.
Везунчик, стоя на пригорке, с недоумением ждал развязки, поглядывая на свой бывший корабль в подзорную трубу. Посудина стояла в восьмистах метрах от берега, и на ней пока ничего не происходило. Периодически шлялись часовые, с бака слышались азартные выкрики. Не иначе в кости играют, заразы.
Вдруг раздались выстрелы, слившиеся в очередь. Несколько предсмертных вскриков, и тишина.
Над бортом появился человек с зажженным фонарем, подавая условный сигнал. Десяток шлюпок резво отвалили от берега.
Возбужденные моряки, громко переговариваясь, взобрались на борт и первым делом избавились от вражеских трупов, покидав их в воду.
На капитанском мостике завязался интересный разговор.
– Господин Леон, я восхищен вашими действиями. Может, поможете до конца?
– Не хотите оставлять за спиной живого Жака?
– Верно. Он обязательно будет мстить, а с вашим чудо-оружием… сами понимаете, можно горы свернуть.
– Хорошо, я вам помогу, но послезавтра идем на материк. Где, кстати, ошивается ваш обидчик?
– Обычно в «Жареной утке» его шваль торчит, – у Стива от злости свело скулы.
Через час злосчастную таверну окружили. В сумраке слышалось клацанье взводимых курков мушкетов и пистолетов.
– Капитан, мне не хотелось бы, чтобы пострадали невинные люди, – озаботился Ленчик.
Везунчик Стив беспечно пожал плечами:
– Таверна принадлежит Жаку, он ее выкупил полгода назад. Там посторонних нет.
– Тады ладушки, – и Ленчик вытащил из чехла «Абакан», снарядил его магазином и передернул затвор. – А сюда гранатку, – бормотал он. – Все, я пошел, – и оглянулся в поиске места, куда положить чехол.
– Пишта, – прошипел Стив.
Подлетевший юнга принял у чужеземца лишнюю амуницию. Обернувшийся капитан Леона не обнаружил – тот исчез. Везунчик суеверно перекрестился: «Свят, свят, свят».
Вскоре в ярко освещенной таверне прогремели три взрыва. Раздавшиеся крики прекратила длинная очередь, затем вторая. Хлопнул одиночный выстрел – сигнал. Из ближайших переулков высыпала толпа пиратов, подбадривающая себя невнятными воплями.
Но в «Жареной утке» сражаться оказалось не с кем. Повсюду кровь и трупы, иссеченные осколками. На полу хрипели полтора десятка раненых – пираты деловито добивали их кинжалами. Стрелять невыгодно – порох дорог, не укупишь.
Везунчик Стив лично снес голову Грязному Жаку, подававшему слабые признаки жизни.
– Думаю, вы здесь сами разберетесь, а я отдыхать.
И чужеземец растворился в воздухе.
Побелевший Пишта прошептал:
– Значит он маг?
– Думаю, не просто маг, а великий маг, – отозвался капитан. – Стоп, акула тебя раздери, не сбивай с мысли. Завтра с утра пойдешь в «Хвост русалки», отдашь господину Леону чехол от оружья и будешь целый день ему прислуживать. Да, мы отправляемся на материк, послезавтра в восемь утра. Забежишь за ним и приготовишь коляску с кучером – у господина мага много вещей.
– Исполню в лучшем виде, не сомневайтесь, капитан.
Юноша, прижимая к себе чехол, помчался домой.
Пишта был сиротой, но жил в своем доме, оставшемся от родителей. Те сгинули десять лет назад на материке, куда уехали на заработки. Воспитывал мальца дед Карлош, бывший стражник. Несмотря на скудный достаток, устроил внука в местную бурсу, где тот проучился целых пять лет. По нынешним меркам Пишта являлся очень грамотным человеком, и дед Карлош надеялся, что любимый внук сделает ученую карьеру, а может – неслыханное дело – станет секретарем в городской ратуше. Но мечтам не суждено было сбыться: наказанье Божье (его непутевый внук) увлекся морем. Связался с пиратами и отходил один сезон юнгой у Везунчика Стива.
Ленчика разбудил деликатный стук в дверь.
– Господин Леон, это Пишта, я чехол от мушкета принес.
Спустя некоторое время Леон с Пиштой завтракали внизу на первом этаже трактира. Поглощая омлет, землянин пригляделся к пареньку.
Рост средний, фигура сухощавая, лицо приятное и, как говорится, без порочных наклонностей. Зеленоватые с лукавинкой глаза, подбородок крутой, упрямый, нос прямой, античный, и смуглая, как у всех южан, кожа. Брюнетистые, давно не чесанные лохмы торчали во все стороны. Одежда простая и старенькая, но чистая и аккуратно заштопанная.
Задавая разные и вроде незначительные вопросы, Леон получил полное представление о нехитрой биографии юноши, его привычках и пристрастиях. Пишта оказался завзятым книгочеем и сокрушался по причине информационного голода.
– Пока учился в бурсе, прочел все книги из библиотеки – целых шестнадцать штук, а учебники само собой. Страсть хочется попутешествовать, мир посмотреть.
– А как же море? – подначил Ленчик.
– Да я в море сорвался по той же причине – увидеть что-то новое.
– Похвально, весьма похвально в таком молодом возрасте иметь определенную цель в жизни, – одобрил господин маг и поморщился от вкуса кисловатого вина. В трактире подавали два напитка – вино и пиво. Всё. Здесь соков не признавали, чай не видели в глаза, не говоря о кофе.
