Лев Натанович сделал несколько уверенных шагов, склонился над младенцем, снял окуляры, достал фонендоскоп, послушал ребенка и выпрямился.
– Мальчик.
Сделав еще два шага, он склонился над Марией Леопольдовной, без сознания опустившейся на стул, который тут же упал вместе с ней, проверил состояние губ, послушал фонендоскопом, хмыкнул и, встав, сделал заявление.
– Жива.
7
На втором этаже военного госпиталя, в личных покоях Лев Натанович осматривал Марию Леопольдовну, пришедшую в чувства, но ослабшую и пока еще не способную сказать ни слова. Лев Натанович услышал вопль, встал и подошел к окну. За долгие годы его глаза научились рассматривать предметы в полной темноте. Сейчас он увидел в ней Прокла, идущего вперед, размахивающего косой и производящего звериный крик.
Лев Натанович ничуть не удивился, потому что не раз видел Прокла в таком состоянии. Доктор вернулся к жене. «Как же так получилось?» – думал он и не мог найти ответ. О том, что Мария Леопольдовна находится в положении, знали все, но способ рождения представлялся иным.
Лев Натанович пытался вспомнить, читал ли он о подобных случаях в своей обширной медицинской библиотеке, когда работал в императорском госпитале в Петербурге, однако в памяти ничего не всплывало. «Бабы, конечно, чудные существа, но ведь есть же какие-то рамки», – думал Лев Натанович, вновь заглянув под длинную юбку супруги. Все было в порядке. «Даже слишком», – забеспокоился доктор, чувствуя, что произошло нечто очень странное и, возможно, ужасное.
Мальчик, лежащий рядом в люльке, которую заблаговременно смастерил Прокл, закричал, Лев Натанович взял его, мельком осмотрел и приложил к груди Марии Леопольдовны.
Они обвенчались двадцать лет назад. Лев Натанович женился по расчету – отец Марии Леопольдовны обещал ему место в императорском госпитале. Супруги жили мирно, Лев Натанович был погружен в работу и имел успех – его считали одним из лучших докторов Петербурга. По стечению обстоятельств, о которых можно умолчать, Лев Натанович был отправлен на службу в военный госпиталь в глушь, недалеко от границы с одним вражеским государством. В течение четырех лет сюда свозили тяжело раненных, навсегда завершивших службу. Вот уже шесть лет войны не было, а госпиталь все не закрывали по никому непонятным причинам.
– Ммм!
В комнату Льва Натановича ворвался Витенька, подбежал к доктору и стал мотать головой.
– Ммм!
Лев Натанович привык к такому поведению Витеньки и знал, что ему надо выдать кусок рафинада, который он для таких случаев всегда держал в одном из ящиков бюро.
– Ну что ты, Витенька, на, возьми.
Но Витенька не унимался.
– Ммм!
Лев Натанович, всегда тепло относившийся к неизреченному сыну Анны Павловны, погладил его по голове.
– Что такое, Витенька?
– Ммм!
Витенька показал на газету, лежавшую на бюро.
– Это хочешь? На, возьми.
– Ммм! – не унимался Витенька.
– Ну что ты, милый?
– Ммм!
Лев Натанович взял его за подмышки, поднял и вынес за дверь, запер ее, оставив Витеньку стоять с газетой и куском рафинада в руке. «Не сегодня, Витенька».
Доктор вернулся к своим мыслям и снова сел рядом с Марией Леопольдовной, которая, изнеможенная свалившимся на нее событием, уже спала с приложенным к груди ребенком.
За окном послышались звуки, и Лев Натанович понял, что это уже не Прокл.
Он выглянул в окно и разглядел вдалеке приближающуюся повозку. Она была черной и сливалась с темнотой.
Льва Натановича впервые за долгие годы охватил страх. Он кое-что вспомнил, и забыв про все, метнулся к бюро, пытаясь найти одну очень важную вещь.
8
Валерьян что-то услышал за окном, встрепенулся и пошел проверить.
– Слышали? – спросил он у Маруси Павловны, с которой они разговаривали там, где час назад странным образом завершился ужин. Свет уже был приглушен. Кроме них в гостиной-столовой сидел Витенька, застыв в одной позе и тараща глаза.
– Валерьян, бросьте, возвращайтесь.
Валерьян вернулся к Марусе Павловне и, прежде чем сделать то, что хотел, покосился на Витеньку.
– Не бойтесь вы его, он ведь не понимает, пусть смотрит.
– Не боюсь я, просто странно как-то.
Маруся Павловна пискнула.
– Когда мы уже по-нормальному? – буркнул Валерьян.
Маруся Павловна оттолкнула его и надула щеки.
– Я же вам говорила, нельзя. Серафима Павловна сказала, что в мужском семени живет Сатанаил.
– Дура ваша Серафима Павловна, – разозлился Валерьян.
– Ничего она не дура.
– Вы сами над ней подшучиваете все время. Вы в своем уме, какой еще Сатанаил? Вы же умная де…
– Ммм! – замычал Витенька, вскочил со стула и побежал вверх по лестнице.
– Тьфу ты, дьявол! – испугался Валерьян.
– Вот-вот. Сами говорите, дьявол.
– Ладно, черт с вами, давайте так.
Маруся Павловна болтала ножками.
– Вот опять! Слышите? – Валерьян снова бросился к окну. – Смотрите, едет кто-то.
– Едет? Ночью? – заволновалась Маруся Павловна.
– Видите, вдалеке.
– Не разглядеть что-то.
– Вот, смотрите, – Валерьян показал пальцем.
– Да, теперь вижу. Черная. И лошадь черная.
Скрипнули ступени, Витенька спустился с газетой в руках и снова сел на свой стул.
– Ммм!
Валерьян выругался. Он был напуган и предчувствовал что-то плохое.
– Чертовщина какая-то.
Маруся Павловна подошла к Витеньке и стала учащенно гладить его по голове.
9
Бумаги и тряпки были разбросаны по полу, мальчик кричал, его укачивала Мария Леопольдовна. Она хотела спросить у Льва Натановича, что он делает, но тот махнул рукой, не отвлекай.
