В самом деле, не лучше ли посмеяться, чем предаваться унынию? Впрочем, он ласково подсмеивается и над отцом: «Покупаем породистых голубей. Обращаться по ул. Махор, 14…», намекая на излюбленный сюжет картин отца.
Так, с детства Пикассо проявлял способность защищаться: это смех, смех в самом широком понимании этого слова, юмор, ирония, карикатура. А позже прибавятся шутка, фарс, буффонада, порой — злая шутка, а иногда даже непристойная насмешка. Но подобное поведение, из-за которого от него отворачивались друзья, не что иное, как спонтанная реакция на все, что его раздражает, на возникающие препятствия, то есть протест против того, что мешает спокойно заниматься творчеством.
Превыше всего он ценил свободу творчества и изнурительный труд без отдыха. «Я верю только в труд. Искусство требует огромного труда, как физического, так и умственного»[28], — сказал он спустя десять лет своему другу Аполлинеру. Именно искусству он готов принести в жертву все остальное.
Помимо занятий в Школе изящных искусств и иллюстрации своих маленьких школьных журналов, он без устали рисует все, на ком и на чем останавливается взгляд: отца, сестер, комедиантов в костюмах, разыгрывающих драму плаща и шпаги, местных жителей в традиционных праздничных нарядах, птиц, быков, рыбацкие шхуны, бороздящие море, башню Геркулеса, возвышающуюся на скале. И с каждым годом (1892–1895) эти рисунки становятся все более точными, мастерскими, «исполненными вдохновения». Именно в этот период — между одиннадцатью и четырнадцатью годами — Пабло превращается из способного ученика в мастера большого таланта.
Его прогресс очевиден и в живописи. В последний год пребывания в Ла-Корунье он пишет портреты бородатых стариков, нищего в фуражке, убеленного сединой паломника на пути в Сантьяго-де-Компостела, служанку родителей. Он изображает бедняков, вероятно, не из-за особой симпатии к обездоленным и старикам, а скорее потому, что они выглядят с точки зрения художника намного живописней.
Но один из этих портретов — Босоногая девушка (Музей Пикассо, Париж) — поражает больше других. Несчастное создание, грустно сидящее на стуле, — огрубевшие, опухшие ноги, печальное лицо. От ее вида сжимается сердце. Как тринадцатилетний мальчишка сумел так передать живость взгляда модели, что и сегодня, как много лет назад, она смотрит на нас беспокойно и вопрошающе?
Менее известный, но такой же поразительный «портрет» Клипера (Музей Пикассо, Барселона). Клипер — собака в доме Руисов. Ее голова, написанная в теплых коричневых тонах, повернута в три четверти. Она следит за нами уголком глаз. Пабло уловил тот момент, когда собака, по-видимому, с некоторым беспокойством ожидала какого-то сигнала от хозяина — то ли отправляться на прогулку, то ли поймать брошенный мяч… Этот «портрет» написан уже рукой мастера и свидетельствует о рано созревшей у мальчика способности подмечать мельчайшие нюансы.
Сколько раз маленький Пабло, возвращаясь из лицея, вбегал в дом и заставал отца, стоящего неподвижно перед окном и рассматривающего мостовые, по которым струились потоки дождя.
Он понемногу работал, помимо преподавания в школе с настойчивым упорством рисовал цветы и в особенности, конечно, голубей. Но постепенно зрение ослабевает и ему становится все трудней точно воспроизводить лапки птиц. Иногда он просит Пабло написать их вместо него: деликатная миссия доверия. Но однажды, в 1895 году, отец убеждается, что сын справляется с этой задачей настолько мастерски, что решает передать мальчику свои кисти, навсегда прощается с любимым искусством.
Благородный поступок, несомненно. Сам Пикассо позже рассказывал об этом: «Он отдал мне все кисти и краски и больше никогда не писал». По крайней мере, он говорил так Сабартесу. Тем не менее, кажется, что дон Хосе не всегда держал свое слово. Но не все ли равно! Красивый жест, и именно таким Пикассо хотел сохранить его в памяти.
Можно было бы вообразить, что маленький Пабло осознавал символическое значение этого поступка отца, но не следует забывать, что он был еще слишком молод и просто счастлив, что неожиданно стал обладателем целого набора новых кистей, которые раньше ему выдавали очень ограниченно… И тогда он не заглядывал слишком далеко в будущее…
О том, как выглядел в ту пору дон Хосе, свидетельствует один из многочисленных портретов, выполненных Пабло в альбоме 1895 года. На этом рисунке мы видим несчастного человека, сидящего на стуле, опустившего палитру и кисти… На лице — печать усталости. Кажется, что художник подавлен осознанием собственной посредственности (Музей Пикассо, Париж). А расцветающий талант Пабло все больше и больше напоминает ему о собственной несостоявшейся карьере художника. Этот портрет отца непроизвольно жестоко обнажает печаль человека, у которого, если верить сыну, не осталось в Ла-Корунье «ни Малаги, ни быков, ни друзей, ничего».
Со своей стороны Пабло, гордящийся собственными успехами, намерен последовать примеру отца, который несколько раз выставлял свои работы в Ла-Корунье, правда, без особого успеха. Но почему не воспользоваться своим шансом?
— Тебе всего тринадцать лет! — возражал дон Хосе. — Невозможно! Что подумают о нас?
Пабло обращается за поддержкой к доброму доктору Косталесу, портрет которого он недавно написал.
— Предоставьте ему эту возможность! — предложил Кос-талес. — Чем он рискует? И чем рискуете вы?
Несколько дней спустя, в феврале 1895 года, на улице Реал, 54, в витрине продавца зонтиков Эрнандеса были выставлены работы Пабло. Продавец был выбран удачно: в силу климата, который царил в Галисии, магазинчик никогда не страдал от недостатка клиентов. Выставка, более чем скромная, содержала среди прочих картин Нищего в фуражке. Местная пресса, зная возраст художника, высказалась очень благосклонно. Можно было, например, прочесть: «Что удивляет, так это сила воли и уверенность в себе, с какой написаны портреты. Если он будет продолжать в том же духе, он на верном пути (…). Мы не сомневаемся, что его ожидают слава и блестящее будущее». Другой критик отметил несомненные способности мальчика, «как будто кисти держал в руках художник с богатым опытом, а не новичок»[29].
Несмотря на столь благожелательные отзывы прессы, картины не покупали. Правда, и рекламы никакой не было: ни афиш, ни объявлений в газетах.
И только Перес Косталес, чей портрет фигурировал на выставке, купил несколько работ…
Пребывание в Ла-Корунье ознаменовалось еще одним немаловажным событием: Пабло впервые испытал доселе неведомое ему чувство — любовь. В то время в Галисии много говорили о трагической судьбе английского генерала, сэра Джона Мура, убитого в 1809 году в сражении с Наполеоном под Ла-Коруньей. Умирая, он шептал имя возлюбленной. Эта трогательная история произвела на Пабло сильное впечатление. Почему бы и ему не стать героем страстной любовной истории, впрочем, без столь трагического конца? Но где найти свою избранницу? К сожалению, выбора практически не было, так как родители почти ни с кем не общались. Возможно, в лицее? Но в классе было всего две девочки. Он избрал Анхелес Хиль[30]. Об этом увлечении известно совсем немного: Пабло пишет имя возлюбленной на полях учебника, в тетрадях, переплетает ее инициалы со своими. Это любовное увлечение оказалось настолько серьезным, что обеспокоенные родители Анхелес, занимавшие в обществе более высокое положение, чем семья мальчика, поспешили отправить дочь подальше, в Пампелунь; это название можно прочесть в одной из его тетрадей рядом с инициалами девочки.
