— Хорошо.
Еще пару минут они сидели молча, окидывая окрестности быстрыми, цепкими взглядами. И вновь Штырь первым прервал молчание.
— Из-за спешной командировки мы так толком и не поговорили, — сказал он. — Ты где служил, Гор?
— ВДВ. А ты?
— Спецназ. Пять лет, как вышел в запас.
— Где воевал?
— Много где, — уклончиво ответил Штырь. — А ты?
— Ну, мне тоже пришлось попутешествовать, — в тон ему ответил Егор.
Оба улыбнулись.
— Ты, кстати, заметил, сколько здесь наемников? — тихо спросил Штырь.
Егор не расслышал:
— Что?
— Я говорю: в этом аэропорту добрая четверть пассажиров — наемники. Основная их масса — это граждане США и Великобритании.
— И их здесь действительно много?
Штырь усмехнулся:
— Как мух в деревенском сортире.
— И куда они летят?
— В основном в Кабул и Багдад, — ответил Штырь. — Этих парней легко отличить. — Он кивнул подбородком в сторону невысокого, широкоплечего мужчины, изучающего расписание рейсов. — Вон, посмотри на того парня — типичный наемник. И вон тот, у автомата с конфетами, тоже. Им лет около сорока. Короткие стрижки, мускулистые шеи. И, конечно, темные очки в модной оправе. Это особый шик. Что-то вроде знака принадлежности к цеху.
Егор глянул на мужчин, о которых говорил Штырь, и снова незаметно заскользил взглядом по залу.
— А вон еще одни! — сказал Штырь. — Вон, с сумкой на колесиках.
— Вижу, — сказал Егор и усмехнулся. — Но я бы не сказал, что у него модные очки.
— Зато посмотри, что он тащит.
Егор глянул на маркировку коробок.
— Виски и сигары, — сказал он.
Штырь кивнул:
— Точно. Но не просто виски и сигары. Если виски, то «чивас ригал» или «дьюарс». Если сигары, то только кубинские. Этим ребятам хорошо платят.
— Больше, чем нам с тобой? — невозмутимо поинтересовался Егор.
— Чуть-чуть, — ответил Штырь, скользнув по лицу Егора проницательным, холодным взглядом.
Егор отпил кофе и сказал:
— Этим парням можно только позавидовать. Хотя я слышал, что они довольно часто гибнут. Да и с законом у них частенько возникают проблемы.
— Это точно, — кивнул Штырь. — Международная конвенция о борьбе с наемничеством определяет наемника как лицо, которое участвует в боевых действиях из соображений личной выгоды, не имеет гражданства или статуса постоянного резидента ни одной из сторон конфликта и не входит в состав вооруженных сил конфликтующих сторон.
— А ты, я вижу, это наизусть заучил? — усмехнулся Егор.
— Заучишь тут… — Штырь отхлебнул кофе и почмокал сухими губами. — Парень, который делает что-то, что соответствует этим условиям, — преступник, — продолжил он. — И государство-участник конвенции обязано арестовать этого парня и возбудить уголовное дело. В соответствии со своим законодательством, разумеется.
— И все-таки наемники существуют.
— Само собой. Конвенция — это просто ширма. Что-то вроде фигового листочка. Правда в том, Гор, что наемники нужны всем. Главное: не называть то, что они делают, боевыми действиями. Наемники — везде. И не только там, где воюют. Слышал про тюрьму Абу-Грейб?
— Конечно.
— Пятьдесят процентов сотрудников тюрьмы — парни из частных охранных агентств. В тюрьме Гуантанамо почти то же самое.
— А кто этот мужик, с которым беседует босс? — сухо поинтересовался Егор. — Он тоже наемник?
Штырь залпом допил кофе и поставил чашку на стол.
— Этого «мужика» зовут Рон Козловски, — сообщил он Егору. — Когда-то он был майором американских ВВС. Теперь — правая рука Джеймса Крайтона.
— А кто такой Джеймс Крайтон.
Штырь посмотрел на Егора с сожалением и не удержался от снисходительной усмешки.
— Ну, сынок, я вижу, ты совсем темный. Он хозяин фирмы «Эриния». Парни Джеймса Крайтона — лучшие в этом деле. И пилоты у него отличные. С такими парнями мягкая посадка нам обеспечена.
— Ясно.
Маркс Ситник и его собеседник поднялись из-за столика и пожали друг другу руку.
— Ну, вот, — обронил Штырь. — Значит, и нам пора.
Они с Егором тут же поднялись на ноги. Счет за кофе был оплачен заранее.
Мужчина в костюме, Рон Козловски, зашагал в сторону выхода, а Марк Ситник взглянул на подошедших Штыря и Егора и усмехнулся:
— Ну, что, парни, все на мази. Сейчас загрузимся и через сорок минут вылетаем.
2
Егор спокойно взирал на то, как чернявые парни в синих робах загружают деревянные ящики в ИЛ-76.
Рядом стоял Марк. В углу его губ дымилась сигарета.
— Босс? — тихо окликнул Егор.
— Что? — отозвался Марк, продолжая внимательно наблюдать за погрузкой.
— Что мы грузим?
Щека Ситника дернулась — не то насмешливо, не то нервно.
— Тебе очень хочется об этом знать? — холодно осведомился он.
Егор качнул головой:
— Нет.
— Тогда не задавай лишних вопросов.
— А как мне узнать, какой вопрос «лишний», а какой нет?
Марк повернулся и посмотрел на Егора спокойным, задумчивым взглядом.
— Какой бы вопрос ты ни задал, он будет лишним, — сказал он. — Все, что тебе нужно знать, ты уже знаешь.
— О’кей, босс, — сказал Егор.
Марк отвернулся.
Минут через десять к самолету подъехал джип «хаммер». Из него выгрузились шестеро парней в камуфляжных формах и с огромными спортивными сумками на плечах. Коротко стриженные, с мускулистыми шеями, кряжистые, в модных солнцезащитных очках.
Они кивнули Марку и скинули сумки с плеч. Двое из них были пониже других ростом и явные азиаты. Они с самого начала стали держаться немного особняком.
— Видишь эту сладкую парочку? — тихо и насмешливо поинтересовался Марк.
— Да, — ответил Егор.
— Непальские гурки, — сказал Марк. — Бесстрашные, как черти. Не советую тебе с ними шутить.
— Почему?
— У них полностью отсутствует чувство юмора.
— Им до сих пор никто не объяснил, что такое юмор?
Марк тихо засмеялся.
— Эти парни очень нетерпеливые, когда дело доходит до кровопускания, — объяснил он. — Поверь мне, Гор: они зарежут тебя раньше, чем ты начнешь что-то объяснять. Хотя… — Тут Ситник покосился на Егора. — Ты тоже калач тертый. Еще не известно, кто кого.
