Собранные вместе, эти отрывки — почти все, что мы знаем о пребывании экспедиции в Ботаническом заливе. Как бы нам хотелось узнать больше подробностей! Имело ли какие-нибудь последствия письмо, которое Лаперуз написал Филлипу (о нем упоминает Кинг), советуя новой колонии обратить внимание на острова Тихого океана, «потому что они богаты сырьем»? Судя по всему, оно утеряно. Могила и глубина моря поглотили завершение этой «странной и полной событий истории», и все наши вопрошания были бы тщетны. Мы знали бы еще меньше, если бы Филлип не позволил Лаперузу отправить домой его дневник, несколько карт и рисунки художника первым британским судном, отплывающим из Порт-Джексона. Эти материалы, а также частные письма и несколько других бумаг доставил французскому послу в Лондоне лейтенант Шортленд. Они стали основой для двух томов и атласа, изданных в Париже.
Николас Покок.
Сражение в бухте Киберон.
1812 г.
Орден Святого Людовика.
Этим орденом Лаперуз был награжден в 1777 г. за спасение крепости Маэ на Сейшельских островах от нападения флота султана Махараштры, правителя индийского княжества Малабар.
Эмануэль Лойце.
Вашингтон переправляется через Делавэр.
1851 г.
Пушка конца XVII в., находившаяся на вооружении во Французском флоте
В качестве примечания к этой главе будет уместно упомянуть авторов — современников Лаперуза, которые писали о пребывании экспедиции в Ботаническом заливе. Возможно, кто-то из читателей пожелает заглянуть в первоисточники. Собственный рассказ Лаперуза содержится в третьем и четвертом томах его «Кругосветного путешествия», изданного в Париже в 1797 году под редакцией Миле-Мюро. Есть английские переводы. Несколько писем в четвертом томе этого издания сообщают мало дополнительных сведений. Донесение Филлипа государственному секретарю Сиднею, напечатанное в «Исторических записках Нового Южного Уэльса», том I, часть 2, с. 121, посвящает один абзац этому вопросу. Отрывки из дневника лейтенанта Кинга приводятся во II томе «Исторических записок», с. 543–547. Дневник судового врача Бауэса на с. 391 того же тома содержит краткое, но очень красочное описание этого события. «Путешествие в Ботанический залив» Хантера (Лондон, 1793) в основных пунктах повторяет версию Кинга. Капитан морской пехоты Уоткин Тенч делится интересными сведениями в своем «Отчете об экспедиции в Ботанический залив» (Лондон, 1789), и в «Истории Нового Южного Уэльса» Патерсона (Ньюкасл-апон-Тайн, 1811) упоминается о французской экспедиции.
Те Пуни. Вождь маори.
Иллюстрация к книге «Приключения в Новой Зеландии». 1839 г.
Глава VIII
Тайна моря
Корабли «Буссоль» и «Астролябия» покинули Ботанический залив 10 марта 1788 года. Отметив этот факт, вполне можно было бы произнести последние слова Гамлета: «дальнейшее — молчанье».
Мы знаем, что намеревался делать Лаперуз. Он написал письма друзьям во Франции, поделившись своими планами продолжения экспедиции после Ботанического залива. Письма не согласуются во всех деталях, однако мы можем принять самое последнее как выражение его окончательного решения. В соответствии с ним Лаперуз намеревался двигаться на север и пройти между Папуа — Новой Гвинеей и Австралией по иному проливу, чем пролив Эндевор, если таковой может быть обнаружен. В сентябре и октябре он планировал изучить залив Карпентария и оттуда идти на запад, обогнуть Австралию вдоль западного и южного побережий и подойти к Тасмании, «но таким образом, чтобы возможно было вовремя прибыть на Иль-де-Франс в первых числах декабря 1788 года». Этой программе не суждено было сбыться — даже, по сути, начаться. Если бы Лаперуз преуспел, его имя было бы начертано среди имен величайших морских первооткрывателей человечества. То, как он сейчас предстает перед нами в свете истории, с отблеском величия на челе, объясняется не столько достижениями, сколько большими надеждами, благородными намерениями, романтикой и тайной.
Одно из писем, отправленных из Сиднея, заканчивается словами: «Прощайте! Я отплываю в добром здравии, как и вся команда моих кораблей. Мы предприняли бы еще шесть кругосветных экспедиций, если бы это могло доставить нашей стране пользу или радость!» Это не были последние слова, которые он написал, но мы вполне можем их воспринимать как его прощание не только с друзьями, но и с человечеством.
Время мчалось вперед. Срок, назначенный для прибытия на Иль-де-Франс, прошел. Наступил 1789 год и начал счет своих дней. Но ничего не было слышно о Лаперузе. Во Франции возрастала тревога, и в особенности, мы можем быть в этом уверены, тревожилась женщина, которая прекрасно знала, где именно в Порт-Луи должны встать на якорь корабли, если они появятся из дымки океана. Она страстно желала, чтобы новое посещение мест, знакомых и приятных, пробудило воспоминания, которые придадут крылья скорости и пришпорят отсрочку. Но не приходило ни слова поддержки или ободрения, и слабый румянец надежды сменился бледностью отчаянья на щеках любви.
В 1791 году уже никто не надеялся увидеть возвращение экспедиции. Но нельзя ли что-то узнать о ее судьбе? Разве могла она исчезнуть без следа, словно облако в летнем небе? Нельзя ли получить хотя бы намек, найти какие-нибудь обломки, перехватить молву у тех далеких островов,
Где морским желудям и ежам, пеной буруны прикрыв, Легенды древних лагун шепчет коралловый риф?[26]
Франция переживала тогда сильнейшее в своей истории социальное потрясение. К чести Национального собрания нужно отметить, что среди многих буйных прожектов и кипящих страстей оно нашло время и проявило желание организовать новую экспедицию для отыскания следов тех, чье исчезновение тяжким грузом лежало на сердце нации. Соответствующий декрет был принят 9 февраля 1791 года.
