– Утверждает, что «Альфа-Ромео» ехала со стороны вашего завода. По следам протектора можно судить, что в момент аварии, когда она вылетела с дороги, скорость была очень высокой. Машина пару раз перевернулась. В багажнике находилось пять канистр из-под бензина.
Дэвид, нахмурившись, молчал. Ему на помощь пришла Пиа:
– Думаю, он предполагает, что эти люди могли поджечь завод, хотя не утверждает категорически.
– Чего же он хочет от меня?
Пиа снова обменялась несколькими фразами с Дордони.
– Он говорит, что дознаватели пожарной службы не исключают поджога. И спрашивает: не знаете ли вы людей, которые могли иметь намерения уничтожить завод?
– Нет.
Комиссару Дордони перевод не потребовался. Он разразился бурным потоком итальянских слов. Оказавшись между двумя сторонами, Пиа выполняла свои обязанности с завидным хладнокровием. Чуть изогнула брови и объяснила:
– Он хочет, чтобы я вам объяснила, что неблагоразумно отказываться сотрудничать с полицией.
– Если это угроза, Пиа, скажите этому заносчивому придурку, что мне плевать. Я говорю правду. У меня нет оснований подозревать кого-либо из тех, кто на нас работает или работал. – Помолчав, Дэвид добавил: – Нет, скажите ему вот что: такая возможность нас сильно тревожит, и он может рассчитывать на наше сотрудничество.
Его слова немного снизили напряжение. Комиссар и помощник обратились к фактам – потребовали фамилии двух охранников, часы их дежурства, количество работников на заводе и прочее. И все получили. Еще они попросили список рабочих с адресами, но это Дэвид мог дать им только после субботнего собрания.
– Если бы у него было описание двух погибших в машине, – обратился он к Пиа, – мы могли бы выяснить, не знако́м ли кто-нибудь с ними.
Дордони зло рассмеялся и, выговария слова, потирал пальцами.
– Они обгорели до неузнаваемости, – бесстрастно перевела Пиа. – Наверное, судмедэксперты смогут что-то определить, но это произойдет через несколько недель или даже месяцев.
– Что насчет машины?
Комиссар ответил, что с «Альфа-Ромео» были сняты номерные знаки. А то, что осталось от кузова, вряд ли поможет опознанию. Дэвид повернулся к Пиа и произнес:
– Спросите его, пожалуйста: если погибшие не опознаны, есть ли у него улики, позволяющие связать их с нашей компанией?
Помощница переговорила с полицейским и ответила:
– Нет.
– Значит, предположение?
– Это вопрос?
– Не надо переводить. Спросите о другом: при каких обстоятельствах произошла авария?
Казалось, помощнице не хотелось озвучивать этот вопрос.
– Он уже сказал. Автомобиль ехал слишком быстро и перевернулся.
– Но почему? За ним гнались?
Пиа снова обратилась к комиссару и получила невразумительный ответ.
– Неизвестно.
Дордони дал знак своему спутнику, что пора уходить. Нечего, мол, напрашиваться на идиотские вопросы.
– Участвовала ли в аварии другая машина? – не отступал Дэвид.
Пиа быстро перевела. Комиссар пожал плечами, но все-таки решил пояснить. Обернулся и произнес пару фраз. Теперь пожала плечами Пиа.
– Машина следовала по идеально прямому участку дороги. Но потеряла управление. По следам от покрышек можно судить, что разрыва колеса не было. Странные обстоятельства. По-английски вроде говорится – рука Божья.
Позднее Дэвид спросил мнение Рико Виллы по поводу этого инцидента. Тот презрительно посмеялся над предположением полицейских, что в автомобиле ехали поджигатели.
– Почему бы не допустить обыкновенную случайность? Типично полицейский образ мыслей: хвататься за первое, что приходит в голову. Если два несчастных случая произошли в один вечер, то им обязательно нужно их связать.
– Они произошли всего в двух милях друг от друга. – Теперь уже Дэвид выступал в роли комиссара Дордони.
– Пара пьянчуг надрались и перевернулись на дороге. Что в этом зловещего?
– Откуда известно, что они были пьяны?
– Вы в Ломбардии, мой друг. Пробовали когда-нибудь «Ольтрепо Павезе»?
– У них в багажнике нашли пустые канистры.
– Вероятно, фермеры. Чтобы сельхозтехника двигалась, ей нужен бензин.
– Полицейский сказал, что с машины сняли номера.
– Дети. Охотятся за сувенирами. Хватают все, что плохо лежит.
Дэвида не слишком удовлетворило объяснение, и он об этом сказал.
– Хорошо, – кивнул Рико. – Через два дня у нас будет список всех работников отделения «Манфлекс» в Италии. Тогда узнаем, не пропал ли кто-нибудь из них. Хотите пари?
– Погибшие в машине необязательно работники «Манфлекс». Как заметил Дордони, они могут быть из числа уволенных. Или вообще со стороны.
– Будет вам! – Рико положил руку ему на плечо. – У нас есть дела поважнее. Полиция потратит на расследование месяцы, а то и годы, а потом запишет дело в нераскрытые.
Впервые за годы их дружбы Дэвид почувствовал неловкость в компании Рико.
Глава девятая
– Что конкретно ты делаешь в той школе? – однажды вечером спросила Стефани, когда они собирались поужинать. Стоявшая в духовке кастрюля дышала ароматом цыпленка, но овощам в микроволновке требовались их положенные семь минут.
– Сижу, наблюдаю.
– А можешь чем-нибудь помочь?
– Позднее. А пока я занимаюсь тем, что мне лучше всего удается – складываю из фрагментов картину. Из восьми элементов. – Даймонд говорил равнодушным тоном, хотя знал, что жену заденут его слова. Иногда он испытывал странное удовольствие, выставляя себя в роли жертвы едким замечаниям Стефани.
– Сколько фрагментов умудрился потерять?
– Злючка. Ни одного. Они размером с твою голову.
– Это, я так понимаю, на благо детей?
– Естественно.
– То есть ты собираешь вместе с ними?
Даймонд улыбнулся:
– На это можно только надеяться. Я собираю, они растаскивают.
– Наоми тоже в вашей компании?
– Наоми? Нет.
– Почему? Складывать картинки – из тех элементарных занятий, когда уже все сказано и сделано. Язык не требуется.
– Она ни в чем не участвует. Абсолютно пассивна.
– Боится остальных?
– Девочка вела себя так же до того, как оказалась в школе.
– Чем-то напугана?
Даймонд кивнул. Жена наверняка права.
– Но в школе настаивают, что она страдает аутизмом?
