Агнар попрощался с Фригг и Одином, поблагодарив их за то, что они взяли на себя заботу о нем и Гейррёде. Он посмотрел в глаза Фригг и сказал ей, что приложит все силы, дабы узнать, как он сможет поддержать богов в их битве.
Мальчики сели в лодку и отчалили. Вот уже близки владения конунга Храудинга. Уже показался его замок, возвышавшийся над морем. И тут Гейррёд совершил черное дело: развернул лодку носом к открытому морю и выбросил весла, а затем, наученный плавать по самым бурным волнам и карабкаться на самые неприступные скалы, бросился в воду и поплыл к берегу. Агнара же, оставшегося без весел, понесло в море.
Гейррёд взобрался на высокие утесы и явился в замок отца.
Конунг Храудинг, уж и не чаявший вновь обнять своих сыновей, обрадовался его приходу. Гейррёд заявил, что Агнар выпал на обратном пути из лодки и утонул. Конунг Храудинг, считавший обоих сыновей безвозвратно потерянными, был счастлив до слез, что хотя бы один вернулся невредимым. Он посадил Гейррёда рядом с собою на трон, а после его смерти Гейррёд был провозглашен конунгом.
И теперь Один, испив воды из источника Мимира, пошел по землям людей, взирая на властителей и простых смертных с высот обретенной им мудрости. Наконец он очутился во владениях Гейррёда. Отец богов полагал, что из всех конунгов, которых он признавал благородными, Гейррёд бесспорно окажется благороднейшим.
В обличье слепого на один глаз странника в темно-синем плаще и с посохом в руках направился он к дому конунга. У самых ворот его обогнали всадники на вороных конях. Причем первый всадник и не подумал объехать путника, он мчался напролом, едва не растоптав его копытами.
Вихрем влетели во двор всадники и зычно загикали, призывая слуг. А в конюшне случился только один слуга. Он вышел на зов и принял коня у первого всадника. Тогда остальные наперебой закричали страннику, чтобы он им подсобил. Пришлось Одину держать им стремена, пока они спешивались.
Всеотец догадался — первым всадником был конунг Гейррёд. Догадался он и о том, что конюхом тут служил Агнар, брат Гейррёда. Ему, испившему из источника мудрости, открылось, что Агнар вернулся в отцовы владения под видом слуги и что Гейррёд не знает, кто этот слуга.
Агнар повел странника в конюшню, вынул краюшку хлеба, разломил ее и половину отдал гостю. Потом бросил на пол охапку соломы, чтобы тот мог сесть. Но Один вскоре молвил:
— Лучше я сяду у огня в палатах конунга и поужинаю мясом.
— Нет, оставайся здесь, — сказал Агнар. — Я дам тебе еще хлеба и попону для тепла. Не подходи к дверям конунга, потому что он сегодня не в духе и может выгнать тебя.
— Как?! — воскликнул Один. — Конунг выгонит странника, который стучится в его дверь! Быть не может!
— Он сегодня не в духе, — повторил Агнар и опять попросил странника не подходить к дверям конунга.
Но Один поднялся с соломы и пошел.
У дверей стоял привратник, горбатый и длиннорукий.
— Я странник и прошу приюта и пищи в доме конунга, — сказал Один.
— Только не здесь, — рявкнул горбатый привратник.
Он захлопнул бы дверь перед носом Одина, но голос конунга отозвал его. Тогда Один вошел в палаты и увидел конунга за столом с друзьями, сплошь чернобородыми молодцами с жестокими лицами. И, глядя на них, Один понял, что мальчик, которого он учил благородству, стал главарем разбойников.
— Раз уж ты вошел в зал, где мы трапезничаем, спой нам, странник! — закричал один из чернобородых молодцов.
— Хорошо, я спою вам, — откликнулся Один.
Он встал между двумя каменными колоннами и спел песнь, укоряющую конунга за то, что он избрал в жизни дурную стезю, и осуждающую всех, кто идет по страшному пути разбоя.
— Схватить его, — приказал конунг, когда Один допел свою песнь.
Чернобородые молодцы набросились на Одина, скрутили его и приковали цепями к каменным столбам.
— Он захотел здесь обогреться, вот сейчас и обогреется, — гаркнул Гейррёд и велел слугам навалить вокруг Одина хвороста. Они это исполнили. Тогда конунг собственной рукой поднес к хворосту пылающий факел, и костер заполыхал.
Странник очутился в огненном кольце. Конунг и его друзья злорадно наблюдали, как пламя бешено пляшет вкруг живого человека, но оно не жгло плоть Всеотца. Хворост весь сгорел, а Один так и стоял, устремив грозный взгляд на людей, которые выказали столько грубости и жестокости.
Они отправились спать, оставив странника прикованным к столбам. Всемогущий Один мог бы разорвать цепи и опрокинуть столбы, но он хотел посмотреть, что еще произойдет в этих палатах. Слугам было запрещено приносить ему еду и питье, однако на рассвете, когда никого рядом не было, в зал прокрался Агнар с рогом пива, чтобы утолить жажду несчастного.
На следующий вечер, когда конунг и его друзья вернулись после разбойных дел и, сидя за столами, заглатывали пищу, ровно голодные волки, Гейррёд опять велел навалить к ногам Одина хворосту. И опять разбойники злорадно наблюдали, как огонь свирепствует вкруг живого человека. И по-прежнему Один стоял, не тронутый пламенем, и его твердый и грозный взгляд пробуждал в конунге все большую ненависть. И весь следующий день странника держали в цепях, и слугам было запрещено приносить ему еду и питье. Никто не знал, что утром он подкрепился пивом из рога.
Так продолжалось восемь вечеров кряду. На девятый вечер, когда кругом занялся огонь, Один, нарушив молчание, запел песнь.
Песнь его становилась все громче и громче, и конунг, его друзья и слуги поневоле замерли, внимая ей. Сначала Один пел о конунге Гейррёде, о том, как боги пестовали его, воспитывая сильным и ловким, и как он, вместо того чтобы употребить свою силу и ловкость на благородное дело, уподобился дикому зверю; а потом запел о том, что месть богов вот-вот обрушится на этого недостойного конунга.
Пламя улеглось, и Гейррёд и его друзья увидели перед собой не беззащитного странника, но мужа более величественного, чем любой земной властитель. Цепи упали с его тела, и он шагнул к злодеям. Тогда Гейррёд с мечом в руке ринулся вперед, чтобы убить его. Но меч не поразил Одина.
Гнев богов ужасен, Твой неминуч конец. Бой прими, коль смеешь, Я — Один Всеотец.
Так пел Один, и, напуганные его грозным взором, Гейррёд и его друзья попятились и, отступая, превратились в зверей — в волков, рыщущих по лесам.
Тут вперед вышел Агнар, и Один провозгласил его конунгом. Весь народ облегченно вздохнул, когда им стал править Агнар, потому что правление Гейррёда было жестоким. Агнар же оказался не только великодушным, но могущественным и победоносным правителем.
Отец богов добывает для людей волшебный мед
Волшебный мед сварили карлики, а спрятали его великаны. Но Один извлек его из того места, где он был спрятан, и отдал сыновьям людей. Вкусившие меда поэзии преисполнялись необычайной мудрости и, более того, обретали способность облекать свою мудрость в такие красивые слова, что, слушая их, невозможно было не восхититься и не проникнуться ею.
