Первое общение было лёгким и непринуждённым. А когда приехали к морю, мужчины выбрали место и разбили временный лагерь для отдыха, показав себя отнюдь не белоручками, Севиль снова удивилась. Они разведали не очень крутой спуск к пляжу, проводили девушек на берег и, совершив заплыв, оставили их загорать, а сами вернулись разводить костёр и жарить шашлыки.
— Что скажешь? Как тебе Майкл? — спросила Ника подругу, когда они остались одни.
— Первое впечатление приятное. Я даже удивилась, что он такой простой. Если бы не его английский, можно было принять за своего.
— То-то! — удовлетворённо сказала Ника. — Мы всю дорогу с ним болтали, пока летели. И он, между прочим, рассказал, что работает у папы-миллионера с тринадцати лет. Это кое-что да значит. А когда выразил желание посмотреть дом-музей Чехова и Волошина в Крыму, я вообще в осадок выпала: у нас не все такие образованные. А как Шекспира наизусть цитирует! Вот тебе и американец! Поэтому я и не удивилась его романтическому поступку: увидел, как девушка танцует, и полетел знакомиться на другую сторону земного шарика!
— Ника, не пытайся меня агитировать за Майкла. Он, конечно, очень симпатичный, и у него много достоинств, как ты говоришь, но у меня к одному его имени антагонизм. Ничего у меня с ним не будет. Понимаешь? Я не могу больше верить. И никого не допускаю ни в своё сердце, ни в свои мысли. Не могу и не смогу уже после Михаила.
— Глупо, и даже не представляешь, как глупо. А может, той любовью, которой ты пылала к Михаилу, зажёгся огонь любви у другого Майкла? И то, чего не дал тебе один, другой готов вернуть с избытком? Любовь — это чистая божественная энергия. Представь, она никуда не исчезает, а просто путешествует от одной души к другой. Как от одной свечи зажигаются множество свечей. А ты из-за своего страха отказываешься принять этот дар богов. Ведь ты до сих пор живёшь прошлым. Проходят годы, меняются времена, и на смену зиме приходит весна. Расцветают новые цветы, всё в движении, и только ты задержалась и торчишь в прошлой жизни, в прошлых обидах. Не пора ли начать жить сегодня? И прямо сейчас? — жестко спросила Ника и заглянула подруге в глаза.
— Наверное, ты права, — задумчиво ответила Севиль.
Подошедшие мужчины прервали их разговор и сообщили, что шашлык готов.
13
Со дня их встречи в Крыму прошло полгода. Севиль стояла в толпе народа, жаждущего получить визы, в Киеве, у ворот американского консульства. Она приехала на интервью к девяти утра, как ей было назначено, однако попала в здание консульства только в одиннадцать — после того, как её обыскали в проходной и забрали сумочку и телефон. Она прошла узкими коридорами в помещение, где несколько женщин уже томились в ожидании беседы с консулом. Севиль отдала свои документы девушке в окошко. Та отрепетированно улыбнулась, проверив, есть ли у очередной невесты все требуемые справки, и предложила подождать. Севиль села на крайний стул и приготовилась к долгому ожиданию. Она приехала в Киев поездом, так как на дворе стоял тридцатиградусный мороз и аэропорт утонул в снегу. Наземные службы не успевали чистить взлётные полосы, и рейсы то и дело откладывались. Старожилы не помнили такой суровой зимы.
Севиль сидела в очереди с женщинами, прибывшими сюда из различных уголков Украины. Невесты были разной возрастной категории — от юных очаровательных созданий до весьма уставших дам бальзаковского возраста. Одно желание объединяло эту разношерстную компанию — желание во чтобы то ни стало получить визу и уехать в Америку. Все они привезли с собой полные чемоданы писем и фотографий, подтверждающих их серьёзные отношения с женихами. Сидящие рядом тихо переговаривались между собой. Разговоры прерывались всякий раз, когда из-за коричневой перегородки выходила очередная невеста, и все молча вопросительно смотрели на неё: ну как, дали? Звучал немой вопрос. И результат, как говорится, был на лице счастливой обладательницы визы или же несчастной, которой в визе было отказано. Опытные дамы, серьёзно изучившие этот вопрос, утверждали: если откажут в первый раз, во второй можно и не пытаться, шансов — ноль. Почему, никто не знал. Видимо, неугодная невеста автоматически попадала в чёрный список компьютера, и уже никаким чудом нельзя было извлечь свои данные из этого списка.
Севиль сидела, отрешенно прикрыв глаза. Состояние её души было настолько спокойным, как будто ей вообще абсолютно всё равно, дадут ей визу или откажут. Она не стремилась в Америку — это раз. Во-вторых, непонятно почему, но она точно знала, что ей визу откроют. Севиль не считала Майкла своим женихом и не была влюблена. За время переписки она много узнала о нём. Майкл стал хорошим другом и приятным собеседником, с ним было интересно. Но выйти замуж и навсегда уехать из страны она не думала никогда. Однако после последних событий ей по-настоящему захотелось уехать так далеко, чтоб уже наверняка никогда и даже случайно не встретить на улице людей, пострадавших от Эльвиры. Она боялась, что в очередной раз её примут за сестру и начнут выяснять отношения. Ранимая Севиль тяжело переживала позор, к которому фактически не имела никакого отношения. Значит, Америка, хотя бы на время. Тем более что Майкл неустанно приглашал в гости. Он заказал для них отдых в Доминиканской Республике и сделал ремонт в гостевых апартаментах специально к приезду Севили.
Наконец подошла её очередь, и высокий рыжий консул задал ей несколько общих вопросов. Затем вежливо попросил положить на специальный маленький экран пальцы для снятия отпечатков. Потом он внимательно вгляделся в фотографию на паспорте и, преисполненный гордости то ли за себя, то ли за Севиль, торжественно произнёс:
— Поздравляю вас! Я даю вам визу в нашу страну!
Севиль стало даже неловко. Она не разделяла его радости и не была горда, что ей оказана такая честь. Она принудила себя улыбнуться и вежливо ответила:
— Спасибо.
Через неделю счастливый Майкл встречал её в огромном аэропорту в Атланте. Он проехал за рулём автомобиля шесть часов, чтобы поскорее увидеть Севиль и привезти в свой город Мобил в штате Алабама. Майкл лишил её «удовольствия» лететь четвертым за сутки самолётом. Он приветливо махал ей букетом цветов из зала ожидания, когда она проходила паспортный контроль. Однако её надолго увели в специальное помещение, где устроили тщательный допрос и сфотографировали на вечную память. Там же она оставила свои медицинские документы в большом желтом конверте, с сургучными печатями, которые ей вручили в Киеве после медицинского обследования. Ни прошло и часа, как она вышла к Майклу. Он крепко обнял её:
— Как я рад! Я постараюсь сделать всё, чтобы твоё пребывание здесь было счастливым.
Они спустились на эскалаторе в подземку и через несколько минут ехали на электричке в один из секторов за багажом Севили. Наконец они вышли из аэропорта с её чемоданом. Светило яркое солнце, люди были одеты по-летнему.
— И это январь! — с восхищением сказала Севиль. — Майкл, ты живешь в раю!
Они сели в небольшой автобус, и Майкл отдал темнокожей девушке, сидевшей за рулём, свой талон. Она взглянула на талон и повезла их к месту, где Майкл оставил свой автомобиль. Стоянка была невероятно огромной.
