— Ага! — закричала Наташка. — Твой азиат велел, ты — под козырек и к исполнению, а меня в итоге такого обалденного платья лишили!
— Ппочему лишили? — не поняла Лена.
— По кочану, — огрызнулась Наташка. — Папуля меня его утром одеть заставил, а потом…
Кудрявцева неожиданно всхлипнула.
— Что — потом? — встревожилась Лена. — Что — потом? Тебя наказали? Договаривай уж!
— Вот еще, — смахнула слезы Наташка и разъяренно уставилась на подругу. — Просто папа взял кухонный нож и…клац-клац!
— Что?
— Порезал, балда, вот что! Теперь это действительно не платье, а кучка лоскутьев. Из-за тебя, поняла?!
— Ах, вот оно что…
— Да уж, — передразнила ее Кудрявцева, — вот оно что! И это еще не все, учти!
— Как — не все? Он что, добрался, наконец, и до твоего шкафа?
— Все шутки шутишь, — оскорбилась Наташка. — А он запретил мне самостоятельно делать покупки. Особенно — одежду. И с мамой поругался. Видишь, что ты натворила?
— Ну, извини, — пряча улыбку, протянула Лена. — Я же не знала, что этим все кончится…
— Ой, да ладно! Не знала она! Кому бы говорила! А на что ты, собственно, рассчитывала, когда пакет с моим платьем маме сунула? Что они в восторг придут? Или что меня похвалят?
Наташка махнула рукой и пробормотала:
— Какое платье было! И у меня в нем — такой успех…
Лена посмотрела на погрустневшую Кудрявцеву и мягко заметила:
— Причем тут платье? Ты с твоей внешностью и в мешковине успехом бы пользовалась, я тебя уверяю…
— Ты серьезно? — голос подруги дрогнул.
— Конечно, — абсолютно искренне заверила ее Лена. — Ты же у меня — красавица!
Настроение Наташки мгновенно изменилось, и она тут же выбросила погибшее платье из головы: девочка не любила терзать себя неудачами. Она благодарно улыбнулась подруге и вдруг воскликнула:
— А знаешь, я вспомнила!
— Что?
— Ну, не такой уж твой Игорь и азиат! Честно-честно. Ведь, по-моему, у него волосы светлые. Так?
И тут зазвонили в дверь. Это голодный Димка штурмом брал родную квартиру. Настроившаяся было на дальнейшие откровения Кудрявцева печально вздохнула и начала неохотно собираться домой. А что делать? При Димке лишнего не сболтнешь — задразнит. Языкатый, жуть. Обычно, правда, они с ним прекрасно ладят, но…
Нет, она никогда в жизни не жалела, что у нее нет младшего брата! Или сестры. Вот еще. Не было печали!
ГЛАВА 11
ВПЕРЕДИ — ОТДЫХ
— Ну как, ма?
Лена торжественно ввела в спальню гордого Димку в новом, только сегодня выкупленном школьном костюмчике.
Темно-коричневые, полчаса назад старательно отутюженные ею шерстяные брюки; светло-желтая рубашка с аккуратненьким темно-коричневым галстучком; короткий, атласный, цвета гречишного меда жилет и светло-бежевый пиджачок с эмблемой гимназии — смотрелись на мальчишке превосходно.
Мама отложила книжку и ласково улыбнулась взволнованному сынишке:
— Очень хорошо. Просто отлично.
— Правда, мам?
— Конечно!
Счастливый Димка побежал к зеркалу, а мама печально посмотрела на дочь:
— Ты целое лето на этот костюм потратила. Стоил ли он того? Через неделю — в школу, а ты с нами совершенно не отдохнула. Бледненькая — смотреть жутко. И худющая, только что косточками не гремишь. Все лето над ракушками просидела, разве дело? Может, проще было Димку в обычную школу отдать?
— Ну конечно! — вспыхнула Лена. — А потом бегать встречать его у порога, чтобы какое хулиганье не пристало. И следить, чтобы с него деньги на завтрак, как с других, не трясли. А наркотики? Девчонки говорят, там чуть ли не в туалетах колются…
— Не все же, — устало пробормотала мама.
— Нет уж, — отрезала Лена. — Лучше — гимназия!
Она присела к матери на постель и нежно погладила ее по щеке:
— Ма, честное слово, я в порядке. А что бледная, так это ерунда. Это мой обычный вид, понимаешь? И ракушки не причем. Я же всегда такая, вспомни!
— Теперь — да, — тяжело вздохнула мать.
Лена с жалостью посмотрела на нее и убеждающе сказала:
— Ма, зато мы с Димкой в одной школе! Ты подумай хорошенько. Вместе ездить туда будем, тебе за Димку переживать не придется. Я уже все продумала, послушай: после занятий я Димку в библиотеку буду отправлять. Представила? Она у нас почти до пяти вечера работает, страшно удобно. Так что пока мои уроки не кончатся, он там почитает что-нибудь, уроки поделает, и я за ним зайду. Правда, Димыч?
— Ага, — благоговейно рассматривая эмблему, пробормотал мальчик, — так и будет. То есть, как Лена сказала.
— Ну, хорошо, — мама положила худую, почти прозрачную руку на плечо дочери. — Сделано, значит — сделано. Только давай договоримся…
— О чем? — мгновенно насторожилась Лена.
— До занятий восемь дней осталось, так?
— Ну?
— Обещай мне, что на это время забудешь о ракушках! Совершенно. Даже на свою лоджию не зайдешь!
— Но мам…
— Нет, обещай! — мама попыталась приподняться в постели, но сделала это слишком резко и невольно коротко простонала.
— Мам! Тебе больно, да? — с раскаянием бросилась к ней девочка.
— Не сбивай меня, — мать твердо посмотрела на дочь. — Эти восемь дней ты должна отдыхать. И по-настоящему, понимаешь? Море, пляж, все, как и положено для нормального подростка. Обещай! Сейчас же!
Лена тяжело вздохнула. Мама, конечно же, была права. Она устала. Но в начале октября тетя Лида опять поедет в Польшу, и им остро необходимы деньги на новые лекарства…
— Ма, давай так: я до двух дня — на пляже, а потом — мое дело. У меня — работа, пойми! И тетю Лиду я не могу подвести. Сама знаешь, начнется школа…
— До восьми, — решительно перебила ее мать.
— Что — «до восьми»?
— Работаешь потом только до восьми вечера и ни секундой дольше! Иначе, я сама начну помогать, вот честное слово! Через «не могу»! Поняла?
— Ладно уж, — проворчала девочка, с тревогой вглядываясь в порозовевшее от волнения лицо. — До восьми, так до восьми. Успокойся только.
— Вот и прекрасно, — мама устало опустилась на подушки. — Отдохнешь немного, и все будет хорошо, я уверена. Еще чуть-чуть, и я сама встану… Знаешь, — она немного оживленнее посмотрела на Лену, — дядя Саша обещал пристроить меня, как поправлюсь, на свою фирму. У них платят неплохо, нам на троих вполне хватит. Слава Богу, хорошие программисты везде нужны, а я еще недавно была из лучших в городе. И еще. Он кое-какую работу мне на дом поищет. У него есть идеи…
