Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Ну а я что, потащилась за ним в коридор. Выходим, а он дверь за нами закрывает. Ха! Учителя мне уже пытались нотации читать — подумаешь, велика беда.
Так что я ему даже рта не дала раскрыть.
— Они все меня травят! — выпалила я. — Ничего вообще делать не дают! Джессика воображает, что она самая главная!
Тут Мистер и показал, насколько он отличается от остальных учителей.
— Это неправда, — сказал он. — Остановись.
— Но…
А он руку, значит, вверх поднял и повторил:
— Просто остановись.
Я замолчала. Он смотрел прямо на меня.
— Ты лжешь. А я не люблю лжецов. Ты ведешь себя подло. И подлецов я не люблю.
Я стою и чувствую, что вот-вот разревусь, — а это в мои планы совсем не входило. Притвориться — может быть, но не так, не по-настоящему. Я стиснула зубы, глаза изо всех сил сощурила, сумочку к себе прижала обеими руками.
А он все свое гнет:
— Ты ведешь себя как самая злая девочка на свете.
Добился-таки своего. Слезы потекли. Он меня расстроил по-настоящему.
— Лекси, я не преувеличиваю.
Ну конечно, подумала я, но ничего не ответила.
— Я тебе говорю правду, а правда иногда ранит.
Я стояла опустив голову. Достала из сумочки носовой платок и вытерла глаза. Какой же гад.
А он продолжает:
— Я ведь знаю, что внутри ты не злая. Так перестань же себя так вести! Мисс Келси очень тебя хвалила и рассказывала, как ты заботишься о ее ребятах.
Ничего он не понимает. Тогда никто со мной дружить не будет. Я же прекрасно помню, что было раньше! Надо мной все смеялись из-за нарядов, из-за того, как я говорю. Я была для них «леопардовой Лекси» или «типа Лекси». А потом, в третьем классе, я напала сама. Проорала одной девчонке то, что орали друг другу мама с папой. После этого с ней уже никто дружить не хотел. И никого не волновало, что мои слова были враньем. Ее они бросили, а со мной стали общаться по-нормальному. Вот так я и выбилась в люди. Все заплясали под мою дудку, не то что дома, где меня просто-напросто игнорировали. Хотя мама приходила с работы рано, она почти всегда так злилась на папу (вот он постоянно где-то пропадал), что на меня совсем не обращала внимания. Ну а в прошлом году мама дошла до ручки и выгнала его из дома. Она сказала мне тогда: «Алексия, не позволяй людям унижать себя, как унижал нас твой отец. Не бойся за себя постоять». Так что не дождетесь, больше я добренькой не буду. Только попробуйте надо мной посмеяться!
Не помню, что там еще Мистер вещал. Я была в такой ярости, что уже ничего не слышала.
Ненавижу вас, мистер Террапт.
Джеффри
— Ну что, помогло? — спросил я однажды Джессику. Мы сидели за компьютером и готовились к нашему рамаданскому Рождеству.
— Ты о чем? — уточнила она.
— Рассказать мне тогда, как Ида Б.?
— Думаю, помогло немножко, — ответила Джессика.
Я продолжал пялиться в экран.
— Так что? — спросила она.
— Никому не скажешь?
— Никому. Обещаю.
— Просто про это вообще никто не знает. Я же сюда только в прошлом году переехал и ни с кем особо не общался. В середине учебного года пришел.
— Я никому не расскажу, — повторила она.
Не знаю почему, но я ей поверил и в первый раз в жизни поделился с кем-то своей тайной.
— У меня был брат, Майкл. Старший. Это его футбольные карточки. У него был синдром Дауна и лейкемия[14], он очень тяжело болел — и родители завели меня, чтоб его спасти.
Я прямо чувствовал, как Джессика на меня уставилась. Но я продолжал смотреть в экран.
— Майклу ввели мои стволовые клетки — эти клетки могут стать чем угодно в организме. Врачи надеялись, что они превратятся как раз в те, которые ему были нужны. На некоторое время это помогло, но потом Майкл снова заболел. Он не вылезал из больницы. Так я и узнал про особых детей.
Я замолчал. И все вокруг молчало. Джессика не дотрагивалась до клавиатуры. Она слушала.
— А потом летом перед четвертым классом я стал донором костного мозга для Майкла. Это был его последний шанс. Все остальное не сработало.
Я снова остановился. В горле стоял комок, который никак не удавалось проглотить. Я не знал, как закончить.
— И что случилось? — прошептала Джессика.
— Это сработало, но недостаточно быстро. Майклу стало хуже, прежде чем его организм справился с раком… Я его не спас.
По экрану метался скринсейвер. Я на него таращился. И тут Джессика сказала кое-что. Кое-что, чего я раньше не слышал.
— Джеффри, ты не виноват.
Я встал и вышел из класса. Я больше не мог.
Анна
Раньше учителя никогда за меня не заступались. Если кто-то ко мне приставал или надо мной смеялся, они ничего не делали. Может быть, потому что я тоже ничего не делала. Я не плакала и не возмущалась, просто молчала. Может, им казалось, что насмешки меня не очень и беспокоят, но на самом деле у меня, конечно, не такая толстая кожа.
А вот мистер Террапт заступился. Я была ему ужасно признательна. Хотя он не слишком радовался тому, что вмешался. Он хотел, чтобы мы сами научились заступаться друг за друга. Не знаю, справилась бы я одна — но вместе с Джессикой и Даниэль я по крайней мере попытаюсь. Тут мистер Террапт прав.
Дела в нашей группе пошли гораздо веселее после всей этой истории с Алексией. Она вернулась очень тихая и никого больше не трогала до конца дня — и все дни потом. Я знала, что на душе у нее паршиво. Но так много девочек прежде чувствовали себя паршиво из-за нее, что это было справедливо. И все-таки меня не покидало ощущение, что мы сделали что-то не то.
Мама всегда мне говорила: «Жизнь слишком коротка, чтобы грустить и плакать. Нужно научиться быть счастливой и радоваться каждому дню». Мамин оптимизм просто поразителен — особенно если учесть, через что ей пришлось пройти. И, думаю, она права. Алексии мы никаких гадостей устраивать не стали, просто с ней не общались. Я надеялась, что теперь, после того как мистер Террапт провел с ней беседу, она изменится.
Пока мы работали над нашим центром, я набралась смелости сделать кое-что, чего никогда не делала раньше. Как-то раз во время большой перемены, когда мы с Джессикой и Даниэль сидели и рисовали по земле палочками, я глубоко вдохнула и спросила:
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
