Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Почему те же офицеры на все эти забавы сержантские сквозь пальцы смотрели?
Почему я за три месяца своего взводного толком в лицо не успел запомнить, так «часто» он со взводом занимался?
Помню только, что лицо совсем мальчишеское было, даже не брился еще, по-моему.
Хотя про него как раз мне все понятно – он-то в Афгане еще не был.
И уже знал, что скоро там окажется. Это я понял спустя несколько месяцев, возвращаясь из госпиталя в свою часть, в Гардез.
Увидел его в Кабуле на пересылке: – еще в парадке, значит, только прибыл…
Ну ладно, он. Не до нас ему уже было – на свою войну он готовился. И сам не знал, вернется ли. Куда уж там про нас думать. (Кстати, так и не знаю, вернулся ли… Очень надеюсь на это…)
Но другие-то? Ведь боевые были мужики – у ротного «Красная звезда», у командира второго взвода – тоже. У замкомроты «За отвагу».
Они-то что?
Зачем столько времени потеряли мы на всякую херню под «Гуляку»?!
И кто знает – может, и не хватило кому-то из пацанов наших чего-то, чему он в это время не научился.
Не хватило, чтобы добежать, доползти, укрыться, увидеть или попасть…
Нет у меня ответа, нету…
И не найду уже – не спросишь теперь у пацанов-то…
Но вот «Гуляку» я с тех пор разлюбил…
Как-то не «веселится» мне под нее теперь.
А тогда, в мае 84-го, бедняга Тихон, ни в чем на самом деле не виноватый, этим «Гулякой» подпортил себе репутацию. Мы-то бегаем, а он сидит, музицирует…
Может быть, и из-за этого то же родился позже слух, что, мол, Тихон в Афган не попал. Вроде, как дед у него генерал оказался, отмазал внучка, и тот так до дембеля где-то на аккордеоне и наяривал.
Ну, у нас еще таких несколько в роте было, за кого «словечко молвили».
Так что и не удивились мы вовсе…
Тогда ж все, кто мог своего сына от Афгана отмазать, – отмазывали…
Да и не только тогда.
И не судья я им. Будь у моей мамы возможность – и она, думаю, не задумываясь, меня в Афган не пустила.
Слава богу, что не было…
Послесловие
В прошлом году, на 2 августа, подходит к нашей толпе из 56-й ДШБ какой-то мужик. На вид вроде постарше нас.
Глаза такие…
Тяжелые глаза…
Берет, тельник под белой рубашкой, на рубашке – медаль ЗБЗ…
– Парни, сДжелалабада есть кто?
– Да мы гардезские все… А какие годы?
– 1984 – 86, весна…
– О-па, а где в учебке был?
– Фергана, шестая рота…
– Да ну? Мы то же…
Мы с Пахомом начинаем приглядываться, и вдруг возникает какое-то смутное предположение….
Но он нас опередил.
– Помните, я на аккордеоне еще играл?
– ТИХОН?!!
– Ну да, я…
– ОБАЛДЕТЬ…
Обнялись, расцеловались, и первый вопрос:
– А помнишь «Гуляку»? Помнишь, как мы бегали…
– Да, блин, забудешь такое. Думал, вы меня глазами в пыль сотрете…
– Ну и как, че ты с аккордеоном-то дальше?
– Нету больше аккордеона. Подорвались мы с ним на боевых…
Так и сказал: «мы с ним». Как про товарища. Как про вчера… Вот так, спустя больше двадцати лет, узнали мы о судьбе нашего «Гуляки»…
Эпизод второй. «Я иду тебе навстречу»… Июнь. Жара. Мы уже отпрыгали положенные три прыжка с парашютом, и теперь только тактика, тактика, тактика.
Каждое утро выходим за город и до одури бегаем или ползаем по поросшему жесткими колючками громадному полю…
В обед – пешком назад в часть.
Усталые, исцарапанные, потные, пыльные…
Какой же тяжелый мой пулемет ПК, какой же неудобный…
Это на тактике в поле у меня преимущество – с ПК не надо ползать по-пластунски, только на боку да еще опираясь на пулемет.
А парни-то со своими автоматиками да РПК на пузе все занятие проползали.
Зато теперь все тащат «пушинки» АКС, а мне ПК отбил уже все ноги.
Грустно смотрю вниз на свои ботинки – эту пыль теперь, похоже, никогда не отчистить…
Входим на территорию полка…
И вдруг «Синяя птица»:
Я иду тебе навстречу росными лугами, Радость падает на плечи желтыми утрами. Знаю, ждешь меня ты где-то у любви во власти, Посреди цветов и лета, посредине счастья.[7]
В плотном, знойном ферганском воздухе словно повеяло ветерком.
Ветерком откуда-то из той жизни, которая была еще так недавно и которой, кажется, никогда больше не будет.
А будет только бритва «улыбка» по утрам – фирменный прикол ВДВ, когда недобритые неумелой рукой волосинки под носом зажимают пружинистой шпилькой от парашютного прибора и выдергивают. Ты дергаешься от боли, но вроде как «улыбаешься».
Или пресловутое «Закончить прием пищи, выходи строиться!» – а мы только успели зайти в столовую и разложить в миски воду с капустой…
Или «крокодильчик» перед отбоем.
Все эти маленькие радости армейской жизни, благодаря которым, видимо, из нас и предполагается вырастить грозу и гордость Вооруженных сил.
Они сейчас – реальность.
Все, что было до этого, кажется сном. Да и было ли оно?
Было ли такое, что и для нас звучали эти песни?
Я иду тебе навстречу по лесистым тропам, Зажигает листьев свечи золотистый тополь. Он так ярко зеленеет и звенит листвою, Чтобы встретиться скорее нам пришлось с тобою.
О чем подумали, кого вспомнили в этот момент идущие рядом пацаны?
Не знаю. И никогда не узнаю – каждый прячет это глубоко в себе, внутри.
Там, куда не добраться на утреннем осмотре ни Рыбе, ни Бобру, ни Путе.
Наши сержанты могут только отобрать и порвать письма из дома, найденные в карманах.
Последнюю ниточку, связывающую нас с «той» жизнью.
Хотя нет уже никакой «той» жизни, есть только эта, где ты – «тело»…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
