Конечно, как догадывалась Джорджия, в ее магазин иногда заходят не совсем обычные покупательницы, среди которых могли быть и актрисы; правда, такие гостьи обычно долго у нее никогда не задерживались. Ей даже доводилось некоторых из них узнать в лицо — например известных дизайнеров дома Шанель, покупавших пряжу, и даже топ-моделей и победительниц конкурсов красоты. Но Джулия Робертс? Джорджия не так уж часто ходила в кино, но такую звезду, как Джулия Робертс, она наверняка заметила бы, если бы та забрела в ее заведение. «Уолкер и дочь» находился в списках самых популярных магазинов, торгующих принадлежностями и материалами для рукоделия, но вряд ли мог привлечь Джулию Робертс.
— Так ей понравились пирожные? А они не показались слишком жирными? Может быть, слишком много… крема? — Дакоту не интересовало сейчас ничего, кроме качества ее выпечки. Она вытащила из школьной сумки какую-то тетрадку и принялась в ней быстро писать.
Джорджия заглянула через ее плечо и прочла на странице: «Пирожные с ореховым кремом и шоколадной крошкой, рецепт № 2», — дальше текст был перечеркнут. А на полях — замечание: «Пирожные понравились — хороший знак!» На полях с противоположной стороны отмечено, кому они понравились — Дарвин Чжу и Люси.
Дакота посмотрела на мать:
— Мам, как фамилия Люси?
— Бреннан. Она была больше всех потрясена этой историей со студенческими съемками. Даже сказала, что надеялась хотя бы у нас не столкнуться с этими любителями масс-медиа и кино, а вышло все наоборот. — Джорджия сделала себе бутерброд с ветчиной и сыром. — Оказывается, она сама работает на телевидении фрилансером, вот уж никогда бы не подумала. Такая тихая женщина, точно как Пери с ее сумочками. Женщины вообще часто непредсказуемы, но они умеют создавать удивительно красивые вещи.
— Как мы, например, мам, да? — Дакота улыбнулась, и Джорджия кивнула ей в ответ.
— Все, теперь одеваюсь — и за работу. А ты не забудь помыть за собой тарелки и чашку, королева пирожных.
— Ага. Мам, а когда ты будешь делать то, что задумала?
— О чем речь?
— Ну о том твоем коммерческом проекте, как сказала бы эта девушка из киноакадемии. — Дакота перевернула страницу в своей тетради. — Я могу написать специально для тебя скрипт, и его даже можно снять на камеру.
— Я кое-что забыла тебе сказать, — отозвалась Джорджия. — Люси вчера перед уходом заметила, что появление этой девушки и идея со съемками навели ее на одну мысль: неплохо бы сделать видеокурс по вязанию, если я, конечно, не против. Боюсь, такая программа займет немало времени и обойдется недешево. — Джорджия пожала плечами. — Но Люси убедила меня начать хотя бы с самой простой модели свитера. Мы решили снимать наши занятия — сразу станет видно, как мы постепенно продвигаемся от простого к сложному и каков результат.
— А я могу показать, как вяжут чехольчики для мобильных телефонов, — оживилась Дакота. — Это совсем просто, только дырочки для кнопочек надо сделать — и все. Тогда, может быть, я получу в подарок на день рождения телефон.
— Ага, но сейчас эта идея нереальна. — Джорджия рассмеялась, глядя на дочь. — Твой день рождения еще не скоро, поэтому забудь пока о нем. Ну все, дорогая, я побежала, а то опоздаю.
Джорджия ушла к себе переодеваться. Сняв ночную рубашку, она бросила ее на кровать, придвинутую к ярко-голубой стене. Когда-то рядом с постелью стояла детская кроватка и ящик с игрушками — Дакота, будучи ребенком, не хотела спать в другой комнате. Это время прошло, и теперь место пустовало, наводя Джорджию на грустные мысли.
В комнате остался только стол, за которым теперь ее дочь делала уроки и иногда рисовала, а раньше на нем размещался домик для Барби с ее гардеробом. Все платья ей помогала делать Анита, вырастившая троих сыновей и всегда мечтавшая о дочке. Она всегда охотно соглашалась поиграть с Дакотой, и девочка назвала в честь Аниты свою любимую куклу. Джорджия наблюдала, как Дакота играет с белокурой Момми и темнокожей куклой Анитой, довольно долго, а затем все же полюбопытствовала:
— Почему ты назвала ее Анитой?
Дакоте в то время было четыре года.
— Потому что она похожа на Аниту, — ответила девочка, надевая крошечные пластиковые туфельки кукле на ноги.
— Как может эта кукла быть на нее похожа? — возмутилась Джорджия.
— Она такая же милая, как Анита, теперь у нее тоже есть своя одежда, и можно открыть для нее магазин вязания.
Что на это возразишь?
Впоследствии они не раз возвращались к этой теме, когда Дакота стала постарше. Но всякий раз Джорджия убеждалась в том, насколько отличаются ее взгляды и дочери. У них были разные представления о красоте. Не посвященные в их отношения люди посчитали бы, что они вовсе неспособны понимать друг друга. Но Джорджия любила Дакоту больше всего на свете. И эта любовь сглаживала любые конфликты. Вместе с Дакотой в школе училось немало детей, которым просто не повезло с родителями. Из-за отсутствия доброго отношения к ним со стороны взрослых они с трудом адаптировались в жизни, особенно если им, как и Дакоте, тоже выпала судьба расти в неполной семье.
Они часто разговаривали об этих проблемах, и Джорджия всегда старалась разъяснить дочери свою точку зрения. Теперь, когда Дакота стала активно интересоваться новыми кулинарными рецептами, вечеринками, друзьями (с вечными просьбами разрешить ей «побыть с ними еще немножко») и фасонами модных свитеров, которые ей, как правило, вязала мать, Джорджия наконец-то оценила по достоинству свое терпение.
Не зная, что надеть, Джорджия стояла перед раскрытым шкафом. Одежды у нее было предостаточно, но тем сложнее выбрать наиболее подходящую. Сначала ей приглянулись серые брюки и шелковая блузка, но потом она все-таки вытащила юбку. Подумав еще немного, достала другие брюки и кашемировый кардиган, связанный для зимы, но вполне подходящий для сегодняшней погоды. Встречаясь с новыми клиентами, Джорджия предпочитала выглядеть элегантно, иначе они вряд ли заинтересуются ее магазином и мастерством. Хотя она ворчала по поводу своей нелюбви общаться с людьми, но на самом деле ей нравилось, когда к ней обращались не только за помощью, но и с заказами. Она даже держала в магазине небольшую красную тетрадку, куда заносила все свои идеи насчет моделирования и дизайна, надеясь, что они кому-нибудь пригодятся. Она любила давать советы покупательницам и вести уроки вязания; проблема состояла в другом: ее привлекали слишком сложные варианты, которые были под силу только опытным мастерицам вроде нее. Зато в такие мгновения Джорджия ощущала себя по-настоящему талантливой и способной создавать нечто неповторимое и оригинальное. Поистине красивые вещи. И это осознание своего таланта придавало ей уверенности и подпитывало вдохновение.
Вечерами, перед тем как отправиться спать, Джорджия мечтала о другой жизни, о том, как она могла бы уехать в Шотландию, вернуться в дом, где родился ее отец, и жить там. Еще чаще она думала, какой счастливой была бы эта жизнь, если бы рядом всегда находилась бабушка. Они могли бы вместе следить за фермой, стричь овец и вязать свитера, создав собственную марку «Уолкер свитерз», и никто, кроме них двоих, никогда не сделал бы ничего подобного. Эти вещи были бы так искусны, что наверняка их покупали бы Мадонна, Шон Коннери, Гвинет Пэлтроу… Но главное — она жила бы вместе с Грэнни. Всегда. Вечно. И никто больше не смог бы разлучить их — ни обстоятельства, ни Бесс и ее дурной характер… Дакота пекла бы свои кексы, и они пили бы сладкий чай по вечерам. А Анита приезжала бы в гости. Джеймс сразу исчез бы из их жизни — нет, не умер, а просто больше никогда не нарушал их покой.
