Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Боялась Оксана не случайно. В этой школе Сева выдержал три дня. Затем устроил истерику на уроке после того, как учительница попросила его не мять тетрадь локтем. «Ну и заберите вашу тетрадь! Я все равно не могу нормально писать! И не лезьте ко мне!». И до конца урока просидел, положив голову на парту. Учительница предпочла не трогать его, надеясь, что позже все наладится. Еще через день Сева, не сумев решить пример, грубо выругался на весь класс. Учительница сделала ему замечание, он вскочил и выбежал из класса, пнув по дороге чей-то портфель. В понедельник Оксану вызвали в школу. Она молча слушала жалобы учительницы, не зная, что ответить. Ее сыновья, бывало, сбегали с уроков или получали двойки, дрались иногда, но истерик на уроках не устраивали.
Домой Сева шел притихший. Решив наказать его, Оксана велела ему вне очереди помыть посуду. Сева почему-то очень обрадовался и отдраил заодно холодильник, плиту и весь кафель на кухне. Так что наказания никакого не получилось. А вечером опять произошел безобразный скандал из-за пустяка. В школе Сева больше не скандалил, но и не учился – смотрел тупо в тетрадь или в окно. На простейшие вопросы не отвечал, бурча себе под нос: «Я не знаю». Учительница первое время старалась его не трогать, но долго так продолжаться не могло. Остальные дети, уже сложившийся коллектив четвертого класса, смотрели на новенького с недоумением и неприязнью. Подойти к нему, заговорить никто не решался.
Оксана и Андрей не знали, что делать. Сева, который сначала с таким удовольствием пришел к ним в дом, делал все возможное, чтобы его выгнали. Он хамил, открыто нарушал требования приемных родителей, пытался курить прямо в комнате. Наказания на него не действовали, уговоры – тем более. Он словно был очень зол на них, но они не могли понять – за что? Симпатичный, смышленый, хоть и немного хулиганистый парень, каким Сева был в детском доме, превратился в чудовище. То казалось, что он готов помогать по дому, «быть хорошим» и ему нравятся новые родители. То вдруг как с цепи срывался. Оксана и Андрей понимали: весь их прошлый опыт воспитания своих детей не может помочь в воспитании приемного ребенка.
Когда семья пришла на консультацию, мы сначала немного поговорили все вместе. А потом патронатные воспитатели вышли за какими-то документами, и мы с Севой остались одни. Помолчали немного. Вдруг он быстро, не глядя на меня, спросил: «Они уже сказали, что меня отдадут?». Я удивилась: «Нет, Сева, они не собираются тебя отдавать. Они сказали, что ты им очень нравишься, хотя они устали от твоих выходок, конечно». Сева уставился на меня и переспросил: «Правда, не отдают? Правда, нравлюсь? Они сами так сказали? Вы не шутите?». Его буквально колотило от напряжения. «А тебе они нравятся?» – «Очень нравятся». «А почему же ты так себя ведешь?» – «Я не знаю, просто взрываюсь, когда мне замечание делают. Меня бесит, что они командуют». Мы немного поговорили о том, что все взрослые делают своим детям замечания, и это совсем не значит, что дети им не нравятся. И о том, что родители для того и нужны детям, чтобы иногда командовать. Вот если ребенок совсем один, на необитаемом острове, им никто не командует. Но никто и не защищает, и не любит.
Сева был уже большой и довольно толковый парень, поэтому я сказала ему напрямую, без всяких «психологических подходов»: «Знаешь, дорогой, ты должен решить сам. Они тебя отдавать не хотят, но, сам понимаешь, довести можно любого. Тем более с твоими способностями. Ты не хочешь, чтобы они тобой командовали? Ты легко можешь этого добиться. Они еще продержатся, сколько хватит терпения, но в итоге ты победишь – они совсем устанут и сдадутся». «Я так не хочу, – сказал Сева, – это никакая не победа». Потом он еще несколько раз переспросил, правда ли, что его не собираются отдавать: «Нет, а как точно они сказали? Прямо такими словами? А вы хорошо запомнили? А вы не обманываете меня?» – «Сева, что же ты сам у них не спросишь? Хочешь, сейчас вместе спросим?». Это было для него уже чересчур. Он замотал головой, потом глубоко, как-то облегченно вздохнул и попросил разрешения пойти поиграть в футбол с мальчишками. Очень разумно, по-моему. Лучше любой психотерапии.
Что происходит. Для постороннего наблюдателя поведение Севы представляется абсолютно неадекватным. Срываться в крик из-за рядового замечания – это ненормально. Доводить «до ручки» людей, которые тебе хотят добра и вообще тебе нравятся, – тем более странно.
Теперь посмотрим на ситуацию с точки зрения ребенка. В его жизни происходят кардинальные перемены. Можно сказать, решается судьба. При этом его опыт очень невелик. Историю с неудачным устройством в семью он интерпретирует примерно так: «Я недостаточно хорош, чтобы иметь родителей. Сначала они все хотят, а потом видят, какой я, и передумывают. Такой, как я есть, я никому не нужен». Сознание ребенка устроено так, что причину любых событий он видит в себе самом. Это называется детским эгоцентризмом. Ничего ругательного в этом слове нет, это просто научное определение, буквально означающее, что для ребенка в центре мира – он сам. Только с возрастом приходит понимание, что другие люди могут совсем по-другому воспринимать ситуацию, что у них могут быть свои причины себя вести так или иначе, что мама может расстраиваться не только из-за того, что ты не съел суп, и родители могут ругаться не потому, что ты плохо себя вел.
Севе, естественно, в голову не приходит, что первая приемная мама просто не справилась с ним. Они не подошли друг другу по характеру. Возможно, такой уставшей от жизни немолодой женщине вообще не следовало брать на воспитание живого, озорного мальчугана. Но этот анализ ситуации ребенку недоступен. Для него все просто: меня взяли, а потом отдали, потому что я не понравился. И с самой первой минуты в новой семье он с ужасом ждет, что они догадаются, какой он «на самом деле».
А теперь попробуйте представить себе степень этого напряжения и уровень стресса в этот период. Если вам случалось переживать нечто подобное, вполне ли адекватным было тогда ваше поведение? Взрослые люди, как правило, очень нервничают на собеседовании при приеме на работу. Но ведь речь идет не о жизни и смерти – всего лишь о работе! Кроме того, потерпев неудачу на собеседовании, взрослый человек приходит домой, к своим близким, к друзьям, и они ему быстро объясняют, что на самом деле он лучше всех, а работодатели просто не понимают, какое сокровище упустили, и в следующий раз все обязательно получится, и вот, кстати, в последнем журнале советы, как правильно писать резюме… У этого ребенка никакой «группы поддержки» нет. Новые родители еще не привыкли к ребенку, не знают, как к нему подступиться, и тоже испытывают растерянность и стресс. Друзья и знакомые взрослые далеко. Советов приемным детям в журналах пока не печатают. Он одинок и растерян. Он очень хочет радоваться новой жизни, иногда у него это получается, и целый день он счастлив, но потом опять не дают покоя вопросы: взяли ли его в семью «насовсем»? есть ли у него теперь свой дом и родители, или вскоре его опять вернут в детский дом?
Попробуйте услышать ушами ребенка, находящегося в таком положении, любое критическое высказывание взрослых. Для него оно звучит, как удар погребального колокола – вот оно, началось! Они все поняли! В этот момент все внутренние «предохранители» у него перегорают и начинается истерика.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
