Мы вовсе не хотим и не рискнём вслед за некоторыми психологами утверждать, будто все НЛО или АЯ имеют психическую природу. В редких случаях они способны оставлять вполне осязаемые следы на местности или быть зафиксированы на фото– и видео (что, впрочем, всё равно обычно не проясняет природу событий). Ещё реже следами на людях тоже всё не так просто, поскольку стигматы стигматами, но в уфологии известны и очень странные случаи.
Но истории об ушедших под землю объектах или спрятанных под священными камнями кладах (например, оставленных французской армией) не аномальны и едва ли, если вообще, однозначно указывают на некие аномалии. Они вполне вписываются в миф.
Возможно, было бы уместно говорить применительно к аномалистике о своеобразном неомифологическом мышлении не только у очевидцев, но и у исследователей. Иначе говоря, последние оперируют категориями мышления научного, но прилагают их неправильным образом или к неверным объектам. С точки зрения научного подхода их рассуждения и доказательства часто лишены убедительности и внутренней логики, даже если сами аномальщики считают их научными. Но они основаны, например, на неверном допущении («некое наблюдение было именно таким, как его описали») или ошибке методической («неизвестным – скажем, привлекая экстрасенсов, – проверяем неизвестное»). А в действительности наблюдение было домыслено и искажено, экстрасенс ошибся – пусть даже впервые в жизни… и всё. Добавьте к этому некомпетентность в той или иной области, о чём мы уже говорили, и вместо чёткой фотографии мы имеем смазанное нечто.
Во всяком случае, если стремиться точно фиксировать и осмысливать факты (а между фактом вообще и фактом научным имеется существенная разница), огромное число случаев АЯ окажется необъяснённым именно в силу невольных подмен или довления «личных мифов» исследователей. С этой точки зрения неомифологическое мышление во многом подобно мышлению средневековых людей – с тою разницей, что раньше видели бесов и ангелов, а ныне видят инопланетян и астральных сущностей. Но не НЛО маскируются под бесов и не бесы маскируются под НЛО, а тех и других «видят» (или видят без кавычек?) свидетели.
В июне 2011 года нам неожиданно довелось получить информацию о частом (почти ежедневном) появлении НЛО, который, по словам очевидцев, двигался по небу довольно быстро и появлялся в одном и том же месте. Уточняющие вопросы позволили без труда отождествить «объект» с планетой Юпитер. Однако информант был искренне убеждён: «оно» движется, это – НЛО, «летающая тарелка». Объект двигался относительно деревьев (как положено Юпитеру, конечно), а на движение относительно звёзд и самих звёзд на небосводе внимания никто не обращал. Да, с точки зрения естественно-научной и «бытовой» перед нами – просто неверно отождествлённая планета. Невольная ошибка, допущенная неискушёнными людьми, не более. Но её наблюдение превратилось в местный миф, приобрело особый статус: люди не зря приехали «в то место», подтверждением чему и служил предполагаемый неопознанный летающий объект, подававший им знак. Этот «НЛО», как мы знаем, видели и обсуждали многие, и какими деталями история уже обросла – нам неведомо…
Но давайте вспомним: миф хоть и символ реальности, но отнюдь не сама реальность, которую мы называем объективной. Чудесным свечениям, призрачным стенам церквей или крепостей и т. п. вовсе не обязательно существовать на самом деле. Но они должны быть внутри мифа, следовательно, в них верят и о них рассказывают.
Повторимся, мифологические сюжеты бессмысленно толковать буквально, и нет оснований идти искать остатки белокаменной лестницы, что вела на гору к ушедшей ныне под землю церкви. Самое большее, что можно отыскать в том месте, – синхронные исчезнувшему поселению известняковые надгробия[25].
Места, где, по легендам, ушли под землю храмы или какие-то иные святыни, как правило, почитаемы, а в некоторых случаях уместно говорить о том, что они не священные, но всё равно считаются особыми. То есть речь идёт о неким образом выделенных локусах, участках земной поверхности.
Такая особость, как представляется, берёт свои истоки в мифологических представлениях о мире и, надо думать, очень архаична. Поняв мифологические обоснования такой «особости», исследователям непознанного волей-неволей придётся переоценивать огромный пласт «аномально-таинственных» представлений, ведь легенды о затонувших церквях имеют куда более интересные параллели и даже, как мы полагаем, прототипы.
Говоря предельно общими словами, в основе большинства «частных» сюжетов лежат «первичные» космогонические мифы, которые объясняют происхождение мира из хаоса, устройство Вселенной, её законы. Ещё Мирча Элиаде во множестве своих трудов показал глубинное единство таких мифов, отметив существование в разных культурно-религиозных традициях сходных представлений об идеальном Центре Мироздания, о Начале Начал, или Первопричине. Можно говорить о преломлении этого образа в сознании жителей той или иной местности и той или иной культуры, но исток всей обсуждаемой группы преданий один. Какой именно? Вариантов здесь немного.
По мнению А. А. Панченко, на Русском Севере предания об ушедших под землю храмах родились «в местах компактного расселения старообрядцев – может, это отголоски их чаяний об утраченном “древлем благочестии” и мифическом Беловодье…»[26].
Хорошее предположение, только оно, увы, опять-таки не учитывает повсеместность распространения сюжета. И если можно ещё допустить, что в своё время старообрядцы принесли свою легенду в Центральную Россию или на земли Беларуси, то перебраться в средневековые Бретань или Германию они едва ли могли. А тамошние легенды отличаются от среднерусских лишь наличием слов «барон», «замок» и прочими характерными местными деталями, благодаря которым мы понимаем, в какой стране происходили чудесные события.
Но как только мы начинам понимать, что старообрядческая легенда о Беловодье, как и средневековые русские предания о граде Китеже или более архаичные античные и западноевропейские мифы об островах Блаженных, Авалоне, Елисейских полях и т. п., есть не что иное, как символическое описание Иного мира, всё становится на место. Перед нами – действительно образ идеального мира, мира Золотого века. Именно таким он был сотворён в Начале Начал. Там обитают праведные предки. Естественно, характеристики праведности меняются во времени.
Поскольку, как вы помните, потусторонний мир включает в себя и Верхний, и Нижний миры, не столь важно, кто перешёл «за грань», грешники или праведники. Это имеет значение для морали конкретного предания, но сам переход мифологически равнозначен. Грешники, как им и положено, обречены на страдания, пока не искупят свои проступки. Вот почему нас нисколько не должно удивлять то обстоятельство, что речь нередко идёт о наказании, возмездии.
А вот ещё несколько вариантов объяснений этого феномена, причём исключительно в обозначенных нами ранее рамках мифологического подхода.
