Книга #тыжемать. Материнство по правилам и без - Надя Папудогло

Когда ребенку было уже больше года, в модном ресторане с нами случился конфуз: мой спокойный и вдумчивый мальчик вдруг решил поскандалить. Его крик ощутимо разрушал атмосферу, а потому ко мне устремились официанты. Один из них начал нервно говорить мне: «А где его дуду? Дайте ему дуду! Вы что, потеряли дуду?!» Я взяла ребенка за руку и повела его успокаиваться на улицу. Признаваться в отсутствии дуду решительно не хотелось. Я ходила по улице и думала: «Ну почему же мы живем без дуду…»

Вопрос «Где его дуду?» впервые я услышала во французском роддоме, когда медсестра, заглянув в палату, обозрела меня и моего двухдневного младенца. Я смешалась тогда. Говорю: «А зачем?» Медсестра слегка подняла брови и сказала: «Покупаете, спите с дуду пару дней, пара капель молока на дуду – и в кровать к ребенку. Так он никогда не будет одинок». На том мы и расстались. С тех пор не раз и не два я сталкивалась во Франции с ситуациями, когда отсутствие дуду у младенца воспринималось как нечто странное и выдающее во мне с ног до головы иностранку, которая не в состоянии понять важные нюансы родительства.

Дуду – это очень важная часть французского детства, традиция, знак и символ. Классический образ – тряпочка с узелками на углах и головой зайчика, мишки или любого другого животного. Стандартное объяснение названия – удвоение французского слова doux, мягкий. В англоязычной традиции для аналогичного приспособления-игрушки существует название security blanket.

Французские компании по производству игрушек штампуют тонны разнообразных дуду, от совсем простых (тряпочка без головы) до мягких плюшевых игрушек, которые нам и не придет в голову назвать дуду. С дуду дети спят, гуляют, берут их с собой в ясли и детский сад. Оптимальный вариант для самых маленьких – четырехугольник с узелками и головой по центру. Он приятен на ощупь, прост для захвата младенческой рукой, легко стирается.

У дуду в любом облике есть очень важная миссия. Главная функция этого плюшевого героя – это objet transitionnel, знаменитый переходный объект из теории английского психотерапевта Дональда Винникота. Он помогает малышу принимать реальность и выстраивать с ней отношения в раннем детстве.

На практике получается, что через такой объект ребенок осознает: с ним рядом всегда есть не только родители, но и его дуду, потрепанный, но верный. Можно сосать, можно теребить, можно разговаривать, можно бить, можно утешаться и утешать. Для французской жизни это очень важно еще и потому, что здесь многие матери рано выходят на работу, отправляя ребенка в ясли. Дуду идет в ясли вместе с малышом как часть его домашнего мира, а потом в детский сад, превращаясь еще и в объект социализации. «А как зовут твоего дуду?» – спрашивает при мне один трехлетний малыш другого.

Российские мамы, живущие во Франции, по большей части не фанаты дуду. Кто-то презрительно называет их «грязными тряпками» и переносчиками бактерий, сборищем глистов, кто-то говорит о черствости и оторванности французских матерей от детей, что и приводит к появлению в их отношениях дуду. Заодно говорят об искусственной природе: французские родители просто придумывают еще один повод, чтобы не уделять детям максимум возможного тепла. Да и вообще, дескать, все это родом из шестидесятых, как раз тогда француженки стали массово сдавать детей в ясли и рано выходить из декрета на работу. Ах да, и дети же еще сосут эти узелки, зачем приучать к лишнему сосанию.

Много и тех, кто не видит в феномене дуду ничего особенного. Почему бы и нет, а вы сами не помните, как в детстве брали в кровать плюшевые игрушки? Посредник в том или ином виде есть у любого ребенка, просто французы дали ему название и расширили полномочия.

Да и сами французы не прочь поспорить о феномене дуду. На эту тему можно найти десятки статей и даже книги. А вот из нашей с вами истории:

«Мальчик еще раз глубоко и сладко вздохнул, перевернулся на другую щечку, подложил под нее ладошки ковшиком и, закрывая глаза, пробормотал:

– Тетя, дайте ганьку.

– Здравствуйте! А я-то думала, что ты от ганьки давно отвык.

“Ганькой” назывался чистый, специальный носовой платок, который Павлик привык сосать в постели и без которого никак не мог уснуть.

– Га-аньку… – протянул мальчик, капризно кряхтя.

Однако тетя ганьки не дала. Большой мальчик. Пора отвыкать. Тогда Павлик, продолжая капризничать, потянул в рот угол подушки, обслюнил его, вяло улыбнулся слипшимися, как вареники, глазами» (Валентин Катаев. «Белеет парус одинокий»).

Если честно, я очень неловко себя чувствую, когда мне начинают рассказывать о минусах французской системы воспитания. Я не уверена, что французы – идеальные родители или же, наоборот, средоточие отстраненности от детского мира. Каждый воспитывает детей в рамках своей культуры с поправкой на собственные представления о комфорте.

Мои французские и итальянские друзья попытались поправить мою карму, подарив ребенку несколько классических дуду-тряпочек. Они у нас как-то не прижились. Но вот сейчас у моего ребенка есть нечто вроде дуду. Он сам выбрал себе посредника. Вернее, у него их два. Ночью его сопровождает плюшевая собака, у нее можно теребить уши, когда не спится, укладывать поудобнее (детям важно кого-то опекать), ей можно что-то рассказывать и напевать утром. А днем с нами передвигается по городам и странам свинка Пеппа. И я могу сказать, что очень удобно иметь посредника. Например, у врача. Недавно мой ребенок был настроен категорически против осмотра. Но после того, как врач осмотрел Пеппу, удалось договориться об остальном без слез и возражений.