У меня из родственников только брат остался, — ответила Джемма. — И мне очень хотелось бы жить с ним. — Она вытащила сложенный в несколько раз листок бумаги из сумки, притороченной к ремню. — Вот, видите? Это договор об опекунстве. Как только его подпишет Ричард, я стану хозяйкой собственной жизни. Никто не сможет приказывать мне, что делать и куда идти.
— Мне бы такой договор, — пошутил я.
Джемма провела кончиком пальца по линии, над которой должна была стоять подпись ее брата.
— Вот зачем мне нужно разыскать его.
— А ты просто впиши сама его имя, — предложила Зоя. — Никто не узнает.
— Мисс Спиннер узнает, — вздохнула Джемма и убрала договор об опекунстве в сумочку. — У нее есть образец подписи Ричарда.
— А он тоже был под опекой Содружества? — спросил я.
— До восемнадцати лет, — ответила Джемма и сняла корону. — Можешь сделать зеркало окном.
Я щелкнул клавишей. Как только стекло посветлело, Джемма ахнула. Прямо к нам направлялось что-то большое и темное. Оно врезалось в флексигласовое стекло. Дом содрогнулся. Мы не удержались на ногах и упали на пол.
Вскочив на ноги, я бросился к окну и попытался разглядеть, куда уплыло то, что на нас налетело. Зоя отпихнула меня в сторону и прижалась носом к стеклу.
— Хьюитт, — буркнул я, обернулся и, протянув Джемме руку, помог ей подняться.
Она встала без моей помощи.
— Наш сосед, — ответил я.
— Зачем он ударил наш дом? — крикнула мне вслед Зоя, а я уже выбежал из своей комнаты. — Это было очень грубо и глупо с его стороны!
Какова бы ни была причина, я догадывался: ничего хорошего.
ГЛАВА 7
Над поверхностью бассейна появился гидрошлем — в тот самый момент, когда я сбежал по лестнице.
— Что случилось? — спросил я, как только Хьюитт Пиви выбрался из воды.
Шлепнувшись на пол, он пытался что-то сказать, хотя еще не освободил легкие от ликвигена, а это было глупо.
— Дыши, — посоветовал я, отстегнув его шлем.
Хьюитту было двенадцать лет, но когда пугался, он выглядел младше. Его светло-карие глаза были выпучены от ужаса. Темная кожа, из-за блеска обычно выглядевшая как отполированная медь, сейчас приобрела землистый оттенок.
— Бандиты, — выкашлял он единственное слово.
Мне стало страшно. Меня словно с размаху ударили под дых.
— Они напали на вашу ферму?
— Они вырубили папу. Сильно стукнули.
Слезы залили глаза Хьюитта.
— Бандиты нападают только на субмарины с припасами, — выпалила Зоя, подбежавшая ко мне.
Я уже знал, что это не так, но говорить об этом не стал. Я сунул сестре шлем Хьюитта и сказал:
— Убери. — Потом помог Хьюитту подняться на ноги. — Рассказывай.
— Папа был в пристройке, он разговаривал со мной по видеофону. И вдруг откуда ни возьмись появилась эта белая тварь. В смысле, человек.
— Шейд… — прошептал я.
— У меня не было времени предупредить папу. Его ударили — и все. А потом на всей ферме стало темно.
Хьюитт рассказывал о случившемся так, словно до сих пор не мог в это поверить.
— Только на секунду? — спросил я. — А потом включился запасной генератор?
— Нет. У нас там до сих пор темно. Мама послала меня за твоим отцом. Она ухаживает за папой. Она думает, что он просто без сознания, а не…
Хьюитт не договорил.
До сих пор было темно на всей ферме? В голове не укладывалось. На подводных фермах все — от компрессоров, создававших пузырьковые изгороди, до водонагревателей и насосов — работало от генераторов, которые приводились в действие вулканическими термическими потоками. Подводные вулканы, так называемые черные курильщики, непрерывно выбрасывали горячую воду. Но какова была вероятность того, что оба генератора на ферме отключились одновременно? Наверняка это была диверсия. Без электропитания исчезнет пузырьковая изгородь, и вся морская живность у Пиви может разбежаться. Хуже того: может рухнуть их дом.
— Кто такой Шейд? — послышался у меня за спиной голос Джеммы.
— Главарь шайки «Сиблайт», — ответил я.
Он был единственным из бандитов, кто во время грабежей не затемнял лицевую пластину своего шлема. Судя по рассказам тех, кто пострадал от его преступлений, он всегда возникал как бы ниоткуда.
— Он альбинос, — добавила Зоя, которой явно не терпелось рассказать Джемме подробности пострашнее. — Представляешь: с блеском да еще альбинос. Все, кто его видел, говорят, что блеск такой яркий — просто глазам больно.
— Зоя, позвони папе и скажи ему, чтобы поскорее отправился к Пиви, — бросил я сестре, а сам вытащил из шкафчика шлем.
К счастью, гидрокостюм был на мне — переодеться я не успел.
— Отец возвращается с торговой станции, — сказал я Хьюитту. — Будет здесь через полчаса.
— Но у нас осталось всего шестнадцать минут и тридцать шесть секунд! — Жесткие, похожие на проволочки волосы Хьюитта встали дыбом. — Вода вокруг дома, разогретая до семидесяти одного градуса, смешается с холодной водой и остынет… через тридцать две минуты.
Я не знал, как долго будут остывать сто акров земли на дне моря, но цифры сейчас подвергать сомнению не собирался. Я вытащил из углубления в стене полностью заправленный пластиковый контейнер с ликвигеном.
— Ты поплывешь туда? — спросила Зоя.
— Шерл нужна помощь, — сказал я, убрав контейнер под гидрокостюм — на грудь, прямо над сердцем, и вставил в него трубочку, ведущую к загубнику в моем шлеме.
— Ты ничего не сможешь сделать, — заспорила Зоя. — Ты — не папа.
— Просто позвони ему.
— Он скажет, чтобы ты сидел дома.
Она была права.
— Сначала позвони доку, — предложил я. — Скажи ему, что Ларс ранен и что ему нужно спуститься сюда. До нас ближе, чем до лазарета. И брось мне шокер.
Хьюитт, немного пришедший в себя, устремил восторженный взгляд на Джемму.
— А от тебя пахнет как от топсайдера.
Джемма смутилась и посмотрела на меня.
— Когда тебя называют топсайдером, это оскорбление?
— Из уст Хьюитта — нет, — ответил я, соединив на груди края гидрокостюма. Застежка была невидимой, но обеспечивала герметичность.
Хьюитт лег на живот и подпер подбородок кулаками.
— Там у вас, наверху, дома не надувные. Они не сдуваются…
— Я пойду с тобой, — заявила Джемма и проворно схватила свои перчатки и шлем.
