— Что это было, черт побери? — спросила Аня. — Отец или фокусы ленивого демона?
— Что будем делать дальше? — спросила Яна, округлив глаза. — Отец сказал, что надо уехать, и все. Он не захотел воскресать. Вернемся в Волковку?
— Если с нами говорил Алхимик, то мы, наверное, должны послушаться, — растерянно рассуждал Следак. — Но как быть с демоном и кто спасет город?
— Жалкие твари, — Димон тоже подключился к обсуждению, — вы что, будете слушать этот прах, не желающий расставаться с вечным покоем? Это был такой же Алхимик, как кусок мяса в металлическом шаре и истлевшая черепушка в стене. Вы должны выполнить то, что просил вас сделать Алхимик, пока он был жив. Только тогда он был настоящим. Око за око. Вы не должны отступать. Ничего не бойтесь. Я помогу вам. Если идете мстить, я с вами до конца. Если хотите убежать из города, как крысы, — ваше дело. Вернее, удел.
— Мне не нравится, что эта летучая обезьяна начинает нами командовать. Тоже мне джедай нашелся, — сказала Аня. — Но, к сожалению, он прав. Предлагаю отомстить Барону и свалить из Черняевска навсегда.
— Я согласна.
— А как же вампиры? Мы же должны их уничтожить и избавить город от ЗЛА, которое принес сюда ваш отец. Мы же договорились… — испугался Следак.
— Ты во всем виноват. Отец простил тебя, а мы нет. Вампиры, наркоЗЛО — это твои проблемы. Вот и разбирайся с ними. С Димоном на пару. — Аня в сердцах пнула тяжелым ботинком сосуд с сердцем отца, и он укатился в угол.
— Но разве вы не хотите получить назад то, что принадлежит вам по праву? Куда вы ни уедете отсюда, вам везде пригодится то, что даст вам власть и деньги. Нужно только забрать ЗЛО у вампиров. Я хочу освободить свой город. Забирайте ЗЛО и увозите его подальше отсюда, — взмолился Следак.
— Неплохой план, — сказала Аня и повернулась к Димону. — Ты поможешь нам забрать ЗЛО у вампиров и отомстить Барону?
— Конечно. А зачем же я здесь! Восстановим равновесие. К Барону выдвигаемся через час. Яна, ты хочешь полетать со мной над городом? — не меняя тона спросил Димон, протянув мерцающую холодным светом руку к готической принцессе.
— Да, — прошептала черными губами Яна, не отрывая широко открытых глаз от Димона.
— Ничего себе поворотик, — сказала Аня. — Ты что, сестра, совсем страх потеряла?
— Я ему верю, — сказала Яна и встала рядом с демоном, держась за его руку.
— Вот так будет правильно. — Димон полыхнул взглядом по склепу, сжигая все следы их пребывания здесь — и пыль Алхимика по углам, и металлический шар.
— Прах к праху. Встречаемся через час в вашей башне. Не скучайте.
Димон выскочил из склепа вместе с Яной, неуловимым движением посадил ее на мощную шею, а потом молнией взлетел в черное небо, с которого мгновенно перестал лить дождь. В бархате неба засияли чистые свежевымытые звезды — один в один бриллианты на прилавке у ювелира.
— Не нравится мне этот Димон, Предатель. Думаю, он опаснее, чем кажется, — поежилась Аня.
— Опаснее, чем я? — спросил Следак.
Они стояли у машины и смотрели на звезды в то место, где гас след улетевшего демона.
— Ты просто дурак, чье наивное доброе сердце вечно используют всякие сволочи. А эта тварь явно не то, за что себя выдает.
Следак промолчал. Потом сказал, садясь в машину к Ане:
— А мне, наоборот, как-то очень спокойно с Димоном. Кажется, в этот раз у меня все получится и я спасу город.
— Я же говорю — дурак, — сказала Аня и резко дала по газам.
Глава 5 ПУТЬ СЛЕДАКА
Город построили в гиблом, топком болоте, потому что так захотелось царю. Его не строили для жизни, не выбирали лучшее место. В болоте люди не живут — там живут кикиморы, водяные и прочая нечисть. А в Петербурге живут. Три раза город менял имя официально. Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград и обратно Санкт-Петербург. Пережил страшные наводнения, три революции и девятьсот дней блокады. Северная Пальмира, Северная Венеция, Северная столица… Город, родивший русский рок, город, где взрывали царей, город, где вешались и стрелялись поэты, город Пушкина и Путина, город Свиньи и БГ, быдла из Купчино и первых кислых дискотек. Один из самых красивых городов Европы, построенный не для жизни, а напоказ. Город Зимнего дворца, Летнего сада, осенних поганок и весеннего авитаминоза. Город туманов и дождей, «я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна», город серых дней и лиц, город, где влажность с морозом делают зиму невыносимой. Город, где зимой все реже идет снег, а когда он все-таки идет, дороги сразу же засыпают химикатами, от которых дохнут собаки, а дети заболевают астмой. Город бомжей и хулиганов, философов и поэтов, шпилей и «Крестов». Город, где по Вознесенскому бегает Нос, а на Фонтанке пьет водку Чижик, город дворцов, мостов и белых ночей, город Гоголя и Хармса, Евгения Онегина и Сонечки Мармеладовой, город Дворцов культуры имени Палачей и самого красивого андерграунда в СССР. Город, где плавуны подмывают дома и станции метро, где движение жизни неспешно, а жители анемичны, точь-в-точь как их любимая корюшка. Город, которым заболеваешь, заглядевшись на покрытый изморозью Исаакий или попав в широкие объятия «Казани». Город сфинксов, крылатых львов, грифонов и бездомных собак в садике Института имени Поленова. Город, где над главной площадью парит ангел, а на каждой старой крыше бдит демон. Город, чье похмельное лицо начал ваять торжественный Растрелли, а закончил плодовитый Хренов. Вечно невыспавшийся интеллигентный хулиган-аллергик Петербург, в которого влюбляешься раз и навсегда. Да и как в него не влюбиться — в такого запущенного, красивого и абсолютно не приспособленного к жизни!
Самый мистический город на планете. Город сумасшедших романтиков, обдолбанных музыкантов, революционеров и Ментов с большой буквы. Город, в котором Следак прожил тринадцать лет — с 1992-го по 2005-й. Он успел покинуть его до того, как новые власти стали разрушать исторический центр. Прямо на Невском проспекте правители города запросто разрешили снести дома — исторические памятники, которые пережили блокаду и немецкие бомбардировки. Разрешили, не понимая, что никакие деньги не окупят той грязи, которой они замарали свои имена. Хотя, может быть, это такой хитрый ход со стороны властей — геростратова попытка войти в историю с черного хода.
Зияющих ран на Невском и вырубленных лип на Московском Следак уже не увидел, потому что вернулся в Черняевск. А тогда, в девяносто втором, когда он приехал в Санкт-Петербург, отозвавшись на письмо Кобылиныча, проблемы архитектуры его не волновали. И город был ему еще чужой, и сам он еще глупый и молодой. Три проблемы занимали тогда его неокрепшее сознание: бабы, выпивка, ну и борьба со злом, то есть работа. Раньше он и в страшном сне не смог бы себе представить, что станет одним из тех, кого ненавидел всей душой с самой волосатой юности. Доставалось тогда от ментов Хетфилду изрядно. Зато Ленинград-Петербург посмотреть он мечтал всегда. Сбежав от провинциальной скуки и безысходности, черняевский металлист превратился в петербургского мента.
