Он потянул за них, но не слишком сильно, и Серена чуть вздрогнула и откинулась назад, превосходно исполняя свою роль, поддерживая игру.
Пит провел руками по ее золотистым плечам, опускаясь все ниже, пока их ладони не сомкнулись. Он улыбнулся. У нее были изумительные руки, мягкие, женственные — прямой контраст с его большими и сильными. Она опустила глаза на их соединенные руки, переплетая его пальцы со своими, захватывая их в плен.
— Ты не хочешь, чтобы я касался тебя? — спросил он, когда ее губы легкими поцелуями начали двигаться вдоль его подбородка, приближаясь к губам. — Какая жалость…
— Я хочу, чтобы ты касался меня, — сказала она. — Скоро. Очень скоро. Но пока это не должно меня отвлекать. — Их губы встретились в таком глубоком, затуманивающем сознание поцелуе, что он застонал под этой неожиданной атакой. — Терпение, пилот. — Она чуть ослабила свои руки и выгнулась назад, коснувшись его тела, словно мягкая волна прибоя, и остатки его самоконтроля исчезли под этой волной.
Его руки скользнули по ее коже, ее животу, по белым маленьким шортам. Вперед и назад, вперед и назад, пока его тело не потребовало большего.
Ее грудь — полная и округлая, с темными розами сосков, — просто идеально подходила к его рукам. Она глубоко втянула в себя воздух, прижимаясь к нему всем телом.
С глухим рычанием Пит подхватил ее на руки и перенес на диван.
Он наслаждался ее губами, ее кожей, ее грудью. Она была так податлива, так упруго податлива, с глазами черными, как ночь, с горячим румянцем, заливающим щеки, когда он двигался у нее внутри, с каждым разом наполняя ее чуть больше.
Она прогибалась под ним, ее пальцы впивались в его руки, ее губы искали его губы в поцелуе, который, казалось, достигал самого его сердца. У него и раньше были подруги, он наслаждался с ними любовной игрой, но еще никто не играл с ним так. Никогда.
— Еще, — прошептала она, когда Пит перекатился с ней на спину.
— Ты получишь это…
А потом он полетел в бесконечность, касаясь неба, забирая ее с собой, давая ей то, о чем она его просила.
Он услышал ее смех. Нежный, удовлетворенный смех, который прошел сквозь него, когда он лежал на спине, все еще сжимая в руках ее тело. Слишком много для простой игры. Так не получают простое удовольствие.
— Все нормально? — Для Пита это был странный вопрос. Обычно он и сам это знал, никогда полностью не теряя над собой контроль.
— Клянусь, я побывала на небесах, — сказала Серена и снова рассмеялась. — Может, я уже умерла?
— Ты жива. У тебя есть пульс.
— Что это? — спросила она, когда он шевельнулся у нее внутри.
— Маленькое чудо. — Наверно, ему удастся показать ей, каким он может быть искушенным любовником, если приложит к этому свое сознание. Осталось только найти его. — Ты сказала, что хотела бы еще…
Ее губы дрогнули, когда она медленно провела пальцами по его рукам.
— Конечно.
— И я доставлю тебе удовольствие, — сказал Пит, переворачивая ее на спину, прежде чем его губы от уголка ее рта скользнули по ее подбородку к изгибу шеи.
— О, ты доставишь. — Его губы сомкнулись вокруг ее соска, нежно покусывая его, и она выдохнула, нежно пропуская его волосы сквозь свои пальцы. — Ты доставишь…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Пит Беннетт был и страстен, и искушен, решила Серена через полчаса, стоя под теплым душем. Он помылся вместе с ней, зацеловывая ее до бесчувствия, проклиная свое тело за ненасытность.
Она смотрела на него сквозь щель между занавесками, когда он вытирался и натягивал на себя брюки и майку. Такое сильное крепкое тело. Такое удовольствие было исследовать его. У него был еще один шрам — внизу на спине. Этот шрам был ужасный — шириной в пару дюймов и выглядел как ожог или след от троса. Этот мужчина был воином. Под беспечным очарованием скрывалось сердце бойца.
В эту минуту ее воин выглядел очень удовлетворенным, она могла бы поклясться в этом. Его тело побывало на небесах — она это знала, потому что он взял ее с собой. Но его сознание, казалось, не совершило никакого чудесного путешествия.
Она вышла из душа и встретила в зеркале его мрачный взгляд.
Он повернулся, все так же хмуро глядя на нее, словно темный ангел, от волос, свисающих мокрыми прядями, до кончиков пальцев на ногах.
— Это катастрофа, — сказал Пит, притягивая ее к себе в поцелуе, который заставил ее застонать от неожиданной страстности. — Ты — катастрофа.
Пит бессильно прислонился к двери ванной в ту же минуту, как закрыл ее за собой, желая больше не возвращаться туда, желая, чтобы ноги вынесли его вон отсюда и, не останавливаясь, продолжали нести до самого отеля. Ему нужно было подумать. Восстановить равновесие, которое он потерял в объятиях этой сирены.
Он сделал шаг и остановился как вкопанный. Прямо перед ним стояли Нико и Сэм.
— Мы собирались приготовить окуня, которого я поймал сегодня утром, — сказал Сэм. — С Нико. И мы хотели пригласить Хлою, Серену и тебя помочь нам съесть его.
— Да? — Он пытался найти слова, пока Сэм с надеждой смотрел на него, а Нико косился на закрытую дверь ванной. — Должно быть, большой окунь.
— Большой — улыбнулся Сэм. — А где Серена?
Это был не тот вопрос, на который ему хотелось бы отвечать.
— В гостиной. Занимается фотографиями, теми, что она сделала сегодня утром на берегу. Думаю, она собирается их использовать для ее серии открыток. Сбегай, посмотри.
Сэму не нужно было повторять дважды. Но Нико остался стоять там, где и стоял.
Дверь ванной чуть приоткрылась. Пит, не поворачиваясь, быстро нажал на ручку двери за своей спиной.
Глаза Нико сузились. Он молча смотрел на Пита, на его мокрые волосы. Пит пытался представить себя на месте Нико. Пытался представить, как он поймал какого-то плейбоя, который выходил из ванной его сестры, а его сестра все еще там. Что бы он сделал на его месте?
Кастрация казалась вполне подходящим вариантом.
К счастью, Нико был склонен решить этот вопрос более цивилизованным путем.
— Не хотел бы ты объяснить, — спросил он, — почему это дверь ванной вдруг сама собой открылась?
— Ветер, должно быть.
— Ветер?
— Ну да. Восходящие потоки. Нисходящие. Перемещение воздуха. В общем — ветер.
Нико не выглядел убежденным.
— Или, может, дом наклонен.
— Дом стоит ровно.
Пит тщетно пытался найти еще какое-нибудь объяснение.
— Может, это раньше он стоял ровно, а теперь вот наклонился.
Губы Нико скривились. Было видно, что он не купился.
