– Ну вот и все, – сказал он. – Спускайтесь вниз, в гостиную, через несколько минут я присоединюсь к вам.
Закрыв за ней дверь, он метнул озабоченный взгляд на кровать. Доктор, отмерив сердечные капли и поднеся склянку к полураскрытым губам Шевиота, многозначительно встретил взгляд Карлайона. Мистер Престейн заявил:
– Что ж, полагаю, я все сделал правильно! Правда, до сих пор мне еще не приходилось…
Глаза Шевиота открылись.
– Правильно? Это точно! Лучшая выходка в вашей жизни, пастор! – пробормотал он. – Но я не умру до тех пор, пока не составлю завещание! Бумагу… и чернила, ты, проклятый костоправ! Где мой кузен? Он бы перехитрил меня, если бы смог, но я проживу еще достаточно долго, чтобы обмануть его, вот увидите!
– Мистер Шевиот, мистер Шевиот, заклинаю вас, успокойтесь и покайтесь перед ликом своего Создателя! – взмолился Престейн.
Шевиот откинулся на подушки, утомленный собственным взрывом страсти, и прикрыл глаза тяжелыми веками. Доктор не отходил от него ни на шаг, считая слабый пульс и не сводя взгляда с воскового лица. Карлайон, сидя за столом, что-то невозмутимо писал. Вот он остановился, поднял голову и задумчиво посмотрел на Шевиота, словно прикидывая что-то. Но потом его перо вновь заскользило по бумаге.
Шевиот, тем временем, очнувшись от забытья, закричал:
– Мое завещание! Свет! Дайте света! Я ничего не вижу в этой адской тьме!
– Терпение! Уже скоро ты сможешь подписать свое завещание, – сказал Карлайон, не поднимая головы.
– Это ты? Ты еще здесь?
– Да, здесь.
– Я всегда тебя ненавидел, – непринужденно сообщил лорду Евстасий.
– Мистер Шевиот, я искренне призываю вас отринуть столь пагубные мысли, пока не стало слишком поздно, чтобы… – обратился к умирающему священник.
– Приятель, оставьте его в покое, ради бога! – пробормотал себе под нос Гринлоу.
– Да, я всегда тебя ненавидел, – повторил Шевиот. – Не знаю почему.
Карлайон отряхнув лист бумаги, встал из-за стола, и подошел к кровати, держа документ в руке.
– Ты можешь подписать завещание, кузен? – спросил он.
– Да, да! – горячечно прошептал Шевиот, пытаясь покрепче ухватить перо, которое вложили в его слабеющие пальцы.
– После своей кончины ты завещаешь все имущество своей супруге, Элинор Мэри Шевиот, – такова твоя последняя воля?
Евстасий содрогнулся в приступе негромкого смеха. Но в следующий миг от острого приступа боли у него перехватило дыхание, и он с трудом выдавил:
– Да, да, мне все равно! Если бы я только мог лучше видеть!
– Поднесите свечу поближе!
Мистер Престейн дрожащей рукой взял подсвечник.
– Это бесполезно, милорд, – пробормотал доктор.
– Знаю. Ну же, Евстасий, держи перо, света теперь достаточно. Подписывай!
Казалось, умирающий совершил над собой невероятное усилие. Одно долгое мгновение, обмякнув в руках Карлайона, он невидящим взглядом смотрел на бумагу под своей ладонью; затем взор его немного прояснился, и пальцы крепче стиснули перо. Он медленно вывел свою подпись внизу страницы. Перо выскользнуло из его руки, и брызги чернил запятнали стеганое покрывало.
– О, я знаю, что должен сделать! – сказал Шевиот, словно отвечая на чей-то незаданный вопрос. – Я должен приложить… приложить к нему руку и сказать… и сказать… такова моя последняя воля. Вот и все. Клянусь богом, все-таки я одурачил тебя напоследок, Карлайон!
Лорд опустил кузена на подушки и вынул у него из-под руки лист бумаги.
– Вы двое – свидетели, – сказал Карлайон, обращаясь к мужчинам. – Подпишите завещание, прошу вас!
– Если он пребывает в здравом уме… – с сомнением протянул Престейн.
Доктор, кисло улыбнувшись, заметил:
– Не терзайтесь опасениями на сей счет! Его рассудок столь же ясен, как и всегда.
– Ну, если вы в этом уверены… – сказал Престейн и быстро расписался на листе бумаги.
Кто-то поскребся в дверь; Карлайон подошел и отворил ее. На пороге возник Хитчен с сообщением, что внизу ждет мистер Карлайон.
– Мистер Карлайон?
– Мистер Джон, милорд. Я проводил его в гостиную. Мистер Карлайон очень желает поговорить с вашей светлостью.
– Очень хорошо, я скоро спущусь.
Доктор, поднявшись из-за стола, протянул завещание Шевиота лорду.
– Вот, возьмите, и я надеюсь, вам не придется пожалеть об этом, милорд, – сказал он.
– Благодарю вас; не думаю, что буду сожалеть.
– Отказаться от хорошего имения за здорово живешь! – проворчал себе под нос доктор.
Карлайон, покачав головой, вышел из комнаты. Внизу у огня сидела Элинор, а посреди комнаты стоял его брат, Джон Карлайон, и в недоумении взирал на нее. Услышав скрип открываемой двери, он обернулся и воскликнул:
– Нед! Скажи на милость, что здесь происходит? Этот идиот Хитчен встречает меня сообщением, будто в гостиной сидит нареченная Шевиота, а теперь леди говорит, что вышла за него замуж!
– Да, это правда, – подтвердил Карлайон. – Знакомьтесь – мой брат Джон, миссис Шевиот. Я рад, что ты здесь, Джон: ты-то мне и нужен.
– Нед! – грозным голосом начал мистер Карлайон. – Что ты затеял, дьявол тебя побери?
– Только то, что собирался, о чем ты прекрасно знаешь. Никки рассказал тебе о том, что здесь произошло?
– Никки был не слишком разговорчив! – угрюмо ответил Джон. – Хорошенькое дело, нечего сказать! Но он рассказал мне далеко не все!
– Нет, не все, потому что остального не знал и сам. Мне повезло, и я нашел леди, которая согласилась выйти за Евстасия замуж, за что чувствую себя перед ней в неоплатном долгу. – Лорд, улыбнувшись Элинор, добавил: – Мисс Рочдейл – или, точнее, миссис Шевиот, – вы очень устали, и вам наверняка хочется побыстрее уехать отсюда. У вас сегодня был нелегкий день.
– Да, – согласилась Элинор, глядя на Карлайона как заколдованная. – День и впрямь выдался… нелегким!
– Что ж, я намерен поручить вас заботам своего брата. Он отвезет вас ко мне домой. Джон, как ты добрался сюда?
– Верхом.
– Очень хорошо. Оставь своего коня мне, а сам отвези миссис Шевиот в моей коляске. Передай миссис Рагби, пусть она устроит леди со всем возможным комфортом и не забудет накормить ее перед сном.
– Э-э… да, конечно! Разумеется! Но как же ты, Нед?
– Мне нужно задержаться. Я приеду позже.
– Евстасий еще жив?
– Да, жив. Немного погодя я обо всем тебе расскажу. А теперь сделай мне одолжение – немедленно отвези миссис Шевиот домой!
– Я полагала, – слабым голосом проговорила Элинор, – что должна буду остаться здесь до утра.
