Достаточная причина, чтобы без промедления постучать в ее дверь. Или позвонить.
Парис нажимает кнопку. Два коротких звонка. Полицейские ждут. За дверью тишина, потом какое-то движение. У двери шаги. Тяжелые. Не женские. Дверь открывает заспанный мужчина и спрашивает, что им нужно. Легкий английский акцент. Учитывая возраст, он может быть ее отцом.
Перейра вытаскивает удостоверение:
— Криминальная полиция. Мы ищем мадемуазель Сефрон Джон-Сейбер. Она проживает по этому адресу?
— Что вам от нее нужно?
— Кто вы?
— Ее отец.
Парис вглядывается в загорелое, заросшее седой бородой лицо. Скроен мужчина крепко, этакий любитель приключений, слегка небрежен. Хорошо говорит по-французски.
— Ваше имя?
— Нил Джон-Сейбер.
— Ваша дочь дома?
— Почему вы об этом спрашиваете? — В голосе нотки беспокойства.
— Мы можем войти?
Нил колеблется.
Парис снова вступает в разговор, голос его звучит успокаивающе:
— Закон нам это разрешает, к тому же это в ее интересах.
Подумав для виду, Нил отходит от двери и пропускает полицейских:
— С моей дочерью что-то случилось?
Перейра проходит в середину квартиры. Осматривается, потом оборачивается к своему начальнику и качает головой:
— Никого.
Парис кивает, смотрит на постель. Простыня отсутствует. В квартире давно никто не жил.
— Ничего, насколько нам известно. Но нам бы хотелось поговорить с ней. Она, судя по всему, могла бы помочь нам в одном деле.
— В каком деле?
Парис, улыбаясь, подходит к Нилу, который так и не отошел от входной двери:
— Мы из Криминальной бригады. — Он извлекает из кармана футболку, найденную у Скоарнека, и показывает ее мужчине. — Узнаёте?
Ответ звучит как констатация факта, никаких раздумий:
— Это футболка дочери. Я купил ее в прошлом году. Где моя дочь?
— Нам бы тоже хотелось это знать. Есть предположения?
— Никаких. Есть повод для беспокойства?
— Пока нет. Вы живете в Париже? — Перейра тоже подходит к мужчине.
— Нет.
— А где?
— В Каоре.
— Хороший город. И чем вы занимаетесь?
— Ресторанный критик.
Парис не сводит глаз с глубоких морщин, изрезавших лоб Нила. Он тоже ничего не понимает. Еще один отец, который ничего не понимает.
— Вы здесь, чтобы…
— Есть и наводить критику.
— А не для того, чтобы повидаться с дочерью?
Молчание.
— Вы когда приехали?
— Несколько дней назад.
— Где мы можем найти вас? В гостинице? У кого-нибудь из друзей?
— В гостинице. «Жё де пом» на острове Сен-Луи.
— Это почти рядом с нами. Нас можно найти вот по этому адресу. — Парис протягивает визитную карточку, которую англичанин принимает с некоторой неохотой. — Сообщите нам, если ваша дочь объявится. Это действительно в ее интересах.
На парижских улицах тишина. Меньше чем через час станут известны официальные результаты первого тура. Все говорит о том, что явка будет высокой. Французы устроились у телевизоров.
Серый «мерседес» спокойно катит в направлении штаб-квартиры партии Герена на улице Четвертого сентября. На заднем сиденье высокая сорокалетняя блондинка, отливающие золотом волосы убраны в хитроумную прическу, глаза светло-зеленые, на гладком лице, скорее квадратном, но с тонкими чертами, застыло победное выражение. Такая красота вызывает у мужчин, встречающихся на пути, некую дрожь — смесь страха и влечения.
Женщина сидит неподвижно, смотрит прямо перед собой, с обеих сторон проносятся парижские улицы; радио, которое она не слушает, что-то бормочет. Женщина думает о своем. На сиденье рядом с ней звонит «Блекберри». На экране высвечивается имя Борзекс. Она раздраженно ищет пачку сигарет в своей объемной сумке, находит, вытаскивает тонкую сигарету, прикуривает и только потом отвечает на звонок, предварительно включив громкую связь и оставив телефон на сиденье…
— Элиза, я пытаюсь до вас дозвониться со вчерашнего вечера.
Элиза Пико-Робер делает первую глубокую затяжку.
— И вот что я должна вам сказать…
Элиза молчит.
— У меня был любовник.
Элиза беззвучно произносит «наплевать».
— Я думала, что он коммерческий директор некой фирмы…
Молчание.
— …но он был полицейским.
Элиза быстро берет мобильный, выключает громкую связь, подносит аппарат к уху:
— Я вас слушаю.
— Его вчера убили и похитили компьютер. Ведется следствие.
Элиза Пико-Робер давит сигарету в пепельнице. Нет времени на бессмысленные разговоры.
— Встретимся вечером, в полночь. Раньше не могу. У нас в компании, в вашем кабинете. Вы хорошо сделали, что позвонили. Я ведь могу не выражать вам свои соболезнования, правда? — Она отключается, раздраженно бросает телефон в сумку.
Улица Четвертого сентября. «Мерседес» останавливается.
Улыбающиеся лица партийцев, улица запружена народом. Благодаря иностранным корреспондентам уже достоверно известны результаты первого тура: Герен выигрывает с большим отрывом.
Элиза, не задерживаясь, поднимается на второй этаж, к руководству.
Прямо перед закрытием последних пунктов голосования телевизионщики снимают сторонников различных кандидатов, собравшихся у штаб-квартир партий. Идут последние секунды первого тура. Результаты уже можно прочесть на лицах: нескрываемая радость у сторонников Герена, разочарование и озабоченность среди тех, кто голосовал за Шнейдера…
Оглашаются первые цифры.
Герен лидирует с тридцатью восемью процентами голосов: аплодисменты его сторонников и крики «ура!». Шнейдер прочно занимает второе место, набрав двадцать девять процентов голосов: сдержанные аплодисменты в противоположном лагере, крики поддержки, все решится во втором туре.
Меньше чем через пятнадцать минут Герен появляется на монументальной лестнице, которая связывает холл здания, где толпятся его сторонники, с верхними этажами. Два часа назад он закрылся вместе со своими советниками у себя в кабинете, и теперь тщательный анализ первого тура готов. Герен хочет успеть выступить первым, опередить других, задать тон всему вечеру и привлечь к себе внимание СМИ. Он останавливается на середине лестницы в окружении своих ближайших соратников, среди которых и Камиль Гезд, — нужно дать время телевизионщикам снять овацию и оживление в холле.
