Как бы там ни было, а мне удалось таки раскусить слабую сторону этой женщины. Судя по ее поведению, больше всего на свете, даже наверняка больше, чем сладости, она любила почесать язык. Ей было без разницы, с кем, — с хорошо знакомым человеком, или с таким, как я, посторонним проходимцем, появившимся на ее глазах впервые в жизни, — лишь бы вдоволь поболтать и выложить, как на ладони, всю свою подноготную. Возникни на её пороге вместо меня квартирный вор, портретами и сведениями о розыске которого обклеены все фонарные столбы, — она бы, ни на секунду не задумываясь, пригласила бы его к себе и усадила бы за стол пить кофе.
— Я не говорила, что их знаю, — несколько самолюбиво возразила собеседница. — Я только сказала, что все дети, которых обучал Юрий, возрастом постарше моей Леси, вот и всё. Так что здесь преувеличивать не нужно, молодой человек. Но вы оказались правы — я действительно всех их знаю, — и самих детей, и, тем более, их родителей. Когда Юрий впервые появился в нашем доме, он поинтересовался у нас с Питером, не можем ли мы ещё подобрать для него клиентов из числа наших знакомых. Я созвонилась с несколькими своими бывшими одноклассницами и свела их между собой. Они как раз перед этим говорили, что ищут хорошего репетитора по иностранным языкам для своих детей, вот и попал Юрий, как говорится, на золотое дно.
— Значит, вы все учились в одном классе? — Тут уж моему удивлению не было никакого предела, но это всё же позволило мне воспринять выражение «золотое дно» несколько двояко.
— Да, а что тут странного? — непонимающе глянула на меня Антонина Петровна. — Двадцать лет назад я была старостой класса, с тех пор стараюсь поддерживать с бывшими подругами хорошие отношения. Вообще-то, признаться, они со мной в юношеские времена как-то мало дружили, — в основном близкие отношения у них были между собой. Но я всегда хотела быть в их компании, и поэтому, чего уж греха таить, им надоедала. Великолепная четвёрка: Лена Возкова, Люба Игнатенко, Алла Шевчук и Тамара Кусалина. Их дружбе тогда завидовал весь Печерский район, а в школе не было такого отпетого хулигана, который бы этих девчонок не боялся. Хорошие были времена…
Закончить начатую мысль она не успела. Неожиданно громко в прихожей щёлкнул дверной замок, вслед за чем в поле моего зрения возник опрятный гладковыбритый мужчина, одетый в дорогую серую дублёнку и песцовую шапку. Его глаза скрывались от меня за полутёмными стёклами широких очков с роговой оправой. На вид этому человеку было приблизительно лет сорок пять, — волевое лицо и строгий взгляд выдавали в нём чересчур властную и интеллектуально развитую личность, диктующую свои условия, скорее всего, не только в собственной семье, но и за ее пределами также.
— А вот и Питер пришел. — Антонина Петровна с радостью бросилась к мужу, любезно поцеловала его в щеку и помогла ему освободится от тяжести дублёнки. — А у нас как раз гости, дорогой.
— Что это за человек? — У мужчины наверняка был сегодня не слишком удачный день на работе, потому как в его словах чувствовалось раздражение и недовольство, сопряженное с определенной нелюбовью к незнакомым людям.
Услышав этот голос, я сделал для себя вывод, что личностью, звонившей и угрожавшей Юрию по телефону, данный человек быть никак не может. У того, по словам покойного Колесникова, напрочь отсутствовал всякого рода акцент, — у вошедшего же он был на лицо. Но последнее обстоятельство не давало мне абсолютно никакого права сбрасывать мужа Лесницкой со счетов — мало ли кто кого мог попросить вместо него позвонить.
— Добрый вечер, — после негромкого минутного разговора с женой он прошёл ко мне на кухню и первым протянул руку, — Питер Маклайн.
— Лозицкий Андрей Николаевич. — Я встал с табурета и галантно представился. — Человек, имеющий наглость изъявить желание стать репетитором вашей дочери по английскому языку.
Моё заявление прозвучало слишком уж смело и нагло, — я знал, — с иностранцами не стоило особо церемониться, ходить вокруг да около. Мне, как профессиональному переводчику, отлично было известно, что они не любят много лишних слов и уважают только прямые ответы.
— Вы желаете обучать Лесю? — спросил он неожиданно для меня чисто по-английски.
— Да, сер, — ответил я без раздумий, чем немного удивил его. — Думаю, мои услуги ей понадобятся. Они ей принесут очень большую пользу.
— Моя жена сказала вам, что нам нужен самый лучший специалист в вопросах лингвистики, не ниже уровня того, который был у Юрия Колесникова?
— Юрий сам направил меня к вам. Можете быть уверены, сер, — мы с ним — специалисты одного уровня.
Антонина Петровна из-за его спины смотрела с удивлением на нас обоих, видимо не полностью понимая наш английский диалог. Для обычного человека, имеющего не очень великие познания в искусстве перевода, некоторые произнесённые нами выражения были не совсем понятны.
Маклайн это заметил и сразу же перешел на русский.
— Ну что же, Андрей Николаевич, первое впечатление у меня о вас сложилось хорошее. Насколько я понял, — вы близкий друг Юрия, который был в курсе всех его дел. Я очень сожалею о том, что случилось с вашим другом. Но жизнь продолжается, и надо думать о будущем. Я бы очень хотел, чтобы его место занял достойный человек, с такими же великолепными способностями.
Жестом руки он пригласил меня в свой домашний кабинет. Его жена не стала нам мешать — она послушно осталась на кухне и в неподходящем для нее полностью молчаливом состоянии принялась мыть посуду.
Маленькая комнатка, в которую мы вошли, чем-то напомнила мне келию монаха. Кабинет богатого человека по моим представлениям выглядел совершенно не так. Скромная неказистая мебель, множество книг в шкафу и обклеенные однотонными обоями почти полностью чистые стены. Только компактный компьютер с принтером и монитором на маленьком, изящной формы столике из красного дерева невзначай напоминал о том, в каком именно веке мы находимся.
Маклайн, как я и предполагал, без всякого рода предисловий сразу начал брать быка за рога.
— Я хочу, чтобы наша девочка научилась свободно общаться по-английски как можно скорее, — сказал он, чинно усаживаясь в кресло и демонстративно закуривая сигару. — Не желаете?
— Спасибо, не курю. — Мне не оставалось ничего другого, как без приглашения плюхнуться на единственный, находящийся здесь твёрдый стул.
— Отлично, сам долгое время мечтаю бросить, но не получается. — Маклайн снял очки и обнажил два ряда своих белоснежных зубов в неестественной чисто буржуйской улыбке. — Антонина сказала вам, что через три месяца мы уезжаем ко мне на родину. Сейчас я занимаюсь оформлением документов на них с дочерью, поэтому времени у вас остаётся очень мало.
— Понимаю. — Моя голова самопроизвольно закивала в такт его словам. — Постараюсь за это время сделать всё от меня зависящее. — Может быть, мне приходить к вам и по субботам? Я вполне могу себе это позволить.
— Не стоит, — американец покачал сигарой перед своим лицом, — думаю, одного раза в неделю будет вполне достаточно. Леся уже неплохо владеет языком, осталось лишь закрепить те знания, которые дал ей ваш друг. Вы вообще то почти идеально говорите по-английски, — такого человека в вашей стране встретить довольно тяжело.
