С начала 1935 года Ежов также возглавлял и кампанию против иностранного влияния. В марте он вызвал к себе директора Института мировой экономики и политики Евгения Варгу, который принимал на работу многих иностранных коммунистов, нашедших приют в Советском Союзе. Ежов спрашивал, почему в институте «свободно гнездились и, наверное, гнездятся враги народа», дав ясно понять, что он не доверяет политэмигрантам или тем, кто жил за границей. Он настоятельно напоминал Варге об учении Сталина, что «бдительность требует обязательного выявления антипартийных и враждебных элементов и очищает от них»{200}. В сентябре он снова обратился к Варге за помощью в «разоблачении контрреволюционного подполья» в руководимом им институте, который, как он был убежден, был «наполнен темными личностями, связанными с заграницей». Он требовал «секретные характеристики на каждого сотрудника с подробным указанием его деятельности и связей с заграницей»{201}. Варга, как оказалось, был совершенно неспособен к такому сотрудничеству и полгода спустя в марте 1936 года получил от рассерженного Ежова выговор за игнорирование «призывов Сталина к высокой бдительности». По мнению Ежова, Варга недооценивал контрреволюционную опасность: среди сотрудников-эмигрантов могут быть лица, завербованные иностранной разведкой. Варга пожаловался Сталину, и тот ему лично объяснил, что Варга «чрезмерно доверчив» и недостаточно понимает сложность внутриполитической обстановки: «А от этого выигрывает враг»{202}.[22]
В августе 1935 года по предложению Сталина Ежов был избран в Исполком Коминтерна{203}. Это назначение было связано с подготовкой кампании против политэмигрантов, особенно из Польши. В СССР жило более миллиона поляков — главным образом крестьян в пограничных областях Украины и Белоруссии, но среди них было также много политэмигрантов. Уже в 1933 году группа поляков была арестована по подозрению «в шпионаже и диверсии, организованном Польской Организацией Войсковой (ПОВ)», которая была создана в 1915 году генералом Юзефом Пилсудским для борьбы за независимость против Австро-Венгрии и Германии с одной стороны, и против России — с другой. Она приостановила свою деятельность в 1921 году и, таким образом, в 1933 году фактически не существовала. Тем не менее, несколько из арестованных были приговорены к смерти. В сентябре 1935 началась новая волна арестов с целью уничтожения скрытой «сети ПОВ»{204}. В этом же месяце представитель Польской коммунистической партии в Исполкоме Коминтерна Б. Бронковский (Бортновский) направил Ежову меморандум о недостатках в работе НКВД по выявлению провокаторов и шпионской роли польских агентов{205}.
Агенты иностранных разведок, замаскировавшиеся под политэмигрантов и членов братских партий, скрытно проникли в ВКП(б). Именно в таком духе Ежов докладывал Сталину летом 1935 года, а на совещании ОРПО в конце сентябре он пришел к тому же самому выводу{206}. В частности, он упоминал поляков, румын, немцев, финнов и чехов. Основываясь на материалах этого доклада, декабрьский (1935) пленум ЦК принял решение о проверке политэмигрантов, поручив Ежову подготовить резолюцию Политбюро по этому вопросу{207}. 19 января 1936 секретарь Исполкома Коминтерна Дмитрий Мануильский попросил Ежова принять его в ближайшие дни для обсуждения вопроса о мерах «по прекращению проникновения в СССР шпионов и диверсантов под видом политэмигрантов и членов братских партий». Мануильский предложил сократить приток политэмигрантов и потребовать регистрации и проверки всех таких людей в СССР. Он особо настаивал на проверке Польской коммунистической партии как «одного из главных поставщиков шпионов и провокаторов в СССР»{208}. Он рекомендовал, чтобы проверка была закончена до 8 марта. Хотя уже было проверено от девяти до десяти тысяч человек, оставались еще многие, о которых ни отдел кадров Коминтерна, ни Межрабпом не имели никаких сведений{209}. Докладывая Сталину о ходе выполнения резолюции, Ежов указал на «политэмигрантов, подозреваемых в шпионаже, дела которых разрабатываются в НКВД»{210}. 28 февраля после многократных проверок предложение Ежова «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских террористических и диверсионных элементов» было принято в качестве постановления ЦК, утверждавшего, что среди множества политэмигрантов в СССР имелись «прямые агенты шпионских организаций капиталистических стран». С целью их выявления Коминтерну и НКВД было поручено в течение трех месяцев провести полную повторную регистрацию всех политэмигрантов, прибывших в СССР по линии Межрабпома, Коминтерна или Профинтерна{211}. С этой целью была создана специальная комиссия ЦК по политэмигрантам, в которую входили Ежов, Мануильский и начальник особого отдела ГУГБ М.И. Гай. После проверки эмигрантов комиссия должна была передать в ЦК на утверждение списки по трем категориям: подлежащих высылке из Советского Союза по подозрению в шпионской или враждебной антисоветской деятельности; подлежащих отправке за границу на подпольную работу по линии Коминтерна и МОПР; подлежащих оставлению в Советском Союзе, так как в их собственных странах им угрожала опасность{212}.
На первом заседании 15 марта 1936 года комиссия решила не ожидать, пока завершится регистрация политэмигрантов, а начать с 1 апреля проверку списков секций Коминтерна, начиная с польской. НКВД начал собирать компромат на польских политэмигрантов{213}. Некоторые уже были арестованы. В ноябре 1935 года глава НКВД Украины В.А. Балицкий доложил об аресте 184 поляков, 61 галичан и 57 немцев, некоторые из них подозревались в шпионаже под прикрытием партбилета{214}. Хотя в постановлении ЦК говорилось лишь о высылке за границу, комиссия санкционировала также и аресты политэмигрантов. Было рассмотрено 368 дел польских политэмигрантов, 53 из них завершились арестом, а 238 — высылкой. В начале 1936 было зарегистрировано в общей сложности 811 политэмигрантов из Германии, и против 414 из них был собран компромат{215}. В1935–1936 годах органы арестовали 126 членов Германской коммунистической партии в СССР — 38 как «троцкистов» и 50 за «связь с гестапо и германским консульством» (в Москве){216}.
