Услышав которую, я чуть не умерла.
Мы проплакали, обнявшись, целый час, а потом отправились на матч – рассказать все Таю. Хотя я предпочла остаться в машине… Последнее, что мне сейчас было нужно, – очередные издевательства моих идиоток-одноклассниц, которые из моих слез раздули бы целое представление.
Почему все это случилось со мной? Почему они такие сволочи? Почему именно мой папа должен был умереть?
Неважно. Как я уже сказала, жизнь продолжается.
Мы с Таем не ходили в школу на этой неделе. Похороны завтра.
Я не хочу видеть папу в гробу.
Хотя… по крайней мере, поход на похороны – это лишний повод выйти из дома. Мы отсиживались всю неделю, питались едой, которую нам приносили знакомые люди. Единственное, чем мы заняты за последнее время, – читаем, что пишут о папе на Facebook, чтобы не умереть от тоски. Удивительно: комментарии приходили от людей со всей страны и даже парочка – от иностранцев. Папа всегда говорил, что нужно постоянно искать способы помочь людям, но я никогда не понимала, как много он действительно успел сделать для других.
А теперь позвольте мне добавить быстрый заключительный комментарий, на случай, если кто-нибудь это читает. Я хочу, чтобы вы узнали последнее, что мой папа сказал мне перед школой в прошлую пятницу, и, следовательно, последние слова, которые он говорил кому-нибудь из нас, членов его семьи: «Помни, кто ты».
Так вот, я знаю, кто я, и никогда не забуду. И другим не позволю…
Мне нужно было установить паркетные полы и положить плитку в доме. Нэйтан узнал, что я собирался заниматься этим сам, и несколько дней приходил помогать. Конечно, не сказать, что пользы от него было слишком много, но дополнительные руки и инструмент мне очень пригодились.
В прошлом году Нэйтан случайно написал мне, что у него осталась пара блюд из бизнес-ланча, и предложил завезти еду к нам домой. Он понятия не имел, что Дженни целый день было плохо, а я не мог придумать, что приготовить детям на ужин. Его эсэмэс была настоящим спасением. Одно доброе дело; один хороший ужин; один великий человек.
Глава 11
Тай
Пятница, полпятого утра. Я знаю, зачем встал я, но понятия не имею, зачем кому-то еще в такую рань быть на ногах. Я сижу неподвижно на кухне и слушаю, как кто-то спускается по лестнице.
– Да, мисс Мэй, – слышу я чей-то голос. Это, безусловно, дедушка, но он изо всех сил старается говорить как можно тише. – Да, я еще у телефона. Что я могу для вас сделать? – Он останавливается, не дойдя до кухни, так что еще не заметил меня. – О, мне так жаль, – после долгой паузы говорит дедушка. А затем: – Если бы я был в городе, сразу бы пришел. – Еще одна пауза.
– Верно, я в Техасе. – Снова тишина, но только на короткое время. – Нет, я не думаю, что койоты здесь крупнее.
Еще пару минут он слушает – и говорит:
– Конечно, Мэй. Звоните мне в любое время. До свидания.
Я слышу сигнал окончания разговора, и дедушка появляется в дверях кухни.
– О, привет, Tай, – говорит он, едва войдя. – Я думал, что я тут один.
– Нет. Я встал еще пару часов назад.
Я жду, пока дедушка усядется рядом со мной, а потом спрашиваю:
– Много звонков в такой ранний час?
– О, просто моя подружка звонила узнать, как у меня дела, – отвечает дедушка. Он говорит это с совершенно невозмутимым видом, я даже почти верю, что у него есть подружка на стороне. Вот только папа тоже любил пошутить подобным образом, поэтому я спускаю все на тормозах.
– Круто, – говорю я с не менее невозмутимым видом. – А бабуля-то в курсе?
Дед хмыкает:
– Это старая мисс Мэй, восьмидесятивосьмилетний седовласый ангелочек из числа моих прихожан. У нее небольшие проблемы с памятью – знаешь, не узнает собственных детей, иногда забывает, какой сегодня день недели. Но почему-то не забывает обо мне. И когда у нее что-нибудь случается, сразу мне звонит.
– А в чем сегодня дело? – интересуюсь я.
– В кошке, – отвечает он сухо.
– В кошке?
– Ага. В кошке по имени Принцесса. Как сказала Мэй, «вчера мою Принцессу сожрали койоты», – объясняет дедушка.
– Ох. Жуть какая!
– Да уж. Вот только этого не было. Ну, то есть в любом случае – не вчера вечером. Койоты разодрали бедную кошечку мисс Мэй три или четыре года назад, но периодически ей кажется, будто это произошло только что. В итоге она звонит мне. Уже в седьмой или восьмой раз. – Он делает паузу. – Хорошо, что у кошек только девять жизней.
В подобной ситуации папа сказал бы точно так же. Они с дедушкой настолько похожи, что мне даже не по себе. Поэтому я никогда не мог понять, почему они с папой не были близки. Ведь при таком сильном сходстве должны были быть. Но между дедушкой и отцом всегда стояло нечто невысказанное, своего рода пропасть, которую замечали все члены нашей семьи. Хотя со стороны это не очень бросалось в глаза. То есть они не были врагами, но по паузам в разговоре или взглядам становилось ясно, что что-то не так. Я спрашивал у папы несколько раз, в разных ситуациях, и каждый раз он отвечал, что все это ерунда. Но однажды признался, что у него с отцом не все было так хорошо, как хотелось бы. И добавил, почти про себя:
– Просто всегда будь со мной честным, и у нас с тобой все будет иначе.
Это было единственное объяснение, которого я смог от него добиться. Неужели папа винил дедушку в том, что тот не был с ним откровенен? И из-за этого они не были близки?
Думаю, этого я никогда не узнаю.
Дедушка мгновение смотрит на меня, и его улыбка меркнет. Он читает меня, словно открытую книгу.
– Ну так что, – говорит он, взглянув на часы, – о чем ты сейчас думал?
– Да так… о разном, – отвечаю я. – Знаешь, не хотят мозги мои отдохнуть.
– Это наследственное, – удовлетворенно кивает дедушка. – Твой отец был таким же. Ты унаследовал это от него, а он от меня, так что вини меня, если хочешь.
– Обычно я могу отключаться, если нужно, но в последнюю ночь как-то не получилось. Я просто не могу перестать думать о…
Дедушка долго выжидает, прежде чем пытается закончить мою мысль:
– О твоем отце?
– Да, – говорю я так тихо, что едва сам себя слышу. – И о многом другом.
– Поделишься со мной?
– Не хотелось бы, – отмахиваюсь я.
Дед вопросительно вскидывает брови и расплывается в улыбке:
– Справедливо. Ты уже завтракал?
