Возможность определенных территориальных уступок Японии ради установления с ней торговли допускалась царским правительством. Однако предусмотренные уступки рассматривались как максимум того, на что могла пойти Россия. На наш взгляд, отказ от прав России на южные Курилы считался своеобразной компенсацией Японии за ее согласие признать российским весь Сахалин, обладание которым в Петербурге считалось фактором особой геополитической важности. Как отмечалось выше, владение Сахалином позволяло контролировать устье Амура и прилегающие к нему обширные, стратегически важные пограничные районы на континенте. Пределы возможного компромисса с Японией по территориальному размежеванию были определены в специальном документе царского правительства.
В «Дополнительной инструкции» МИДа России послу Е.В. Путятину от 24 февраля 1853 г., в частности, говорилось: «По сему предмету о границах наше желание быть по возможности снисходительными (не проронивая, однако, наших интересов), имея в виду, что достижение другой цели — выгод торговли — для нас имеет существенную важность.
Из островов Курильских южнейший, России принадлежащий, есть остров Уруп, которым мы и могли бы ограничиться, назначив его последним пунктом Российских владений к югу, — так, чтобы с нашей стороны южная оконечность сего острова была (как и ныне она, в сущности, есть) границиею с Японией, а чтобы с Японской стороны границиею считалась северная оконечность острова Итурупа.
При начатии переговоров о разъяснении пограничных владений наших и японских представляется важным вопрос об острове Сахалине.
Остров сей имеет для нас особенное значение потому, что лежит против самого устья Амура. Держава, которая будет владеть сим островом, будет владеть ключом к Амуру. Японское Правительство, без сомнения, будет крепко стоять за свои права, если не на весь остров, что трудно будет оному подкрепить достаточными доводами, то, по крайней мере, на южную часть острова. В заливе Анива у японцев имеются рыбные ловли, доставляющие средства пропитания многим жителям прочих их островов, и по одному этому обстоятельству они не могут не дорожить означенным пунктом.
Если Правительство их при переговорах с Вами явит податливость на другие наши требования — требования по части торговли, то Вам можно будет оказать уступчивость по предмету южной оконечности острова Сахалина. Но этим и должна ограничиться сия уступчивость, то есть мы ни в коем случае не можем признавать их прав на прочие части острова Сахалин.
При объяснении обо всем этом, Вам полезно будет поставить Японскому Правительству на вид, что при положении, в котором находится сей остров, при невозможности Японцам поддерживать свои права на оный — права, никем не признаваемые, означенный остров может сделаться в самом непродолжительном времени добычею какой-нибудь сильной морской державы, соседство коей едва ли будет японцам так выгодно и безопасно, как соседство России, которой бескорыстие ими испытано веками.
Вообще желательно, чтобы Вы устроили сей вопрос о Сахалине согласно с существующими выгодами России. Если же встретите непреодолимые со стороны Японского Правительства препятствия к признанию наших прав на Сахалин, то лучше в таком случае оставить дело это в нынешнем его положении.
Вообще, давая Вам сии дополнительные наставления, министерство иностранных дел отнюдь не предписывает оных к непременному исполнению, зная вполне, что в столь далеком расстоянии и в совершенном неведении хода настоящих дел в Японии, ничего нельзя предписать безусловного и непременного.
Вашему Превосходительству остается, следовательно, полная свобода действий»{44}.
Итак, хотя Путятину в крайнем случае позволялось пожертвовать южными Курилами, он, действуя по обстановке, был волен как воспользоваться данным позволением, так и продолжать отстаивать российские права на эти земли. Вице-адмирал, похоже, все же рассчитывал склонить японцев к признанию Сахалина владением России, а потому сознательно не уступал по Итурупу, стремясь использовать этот остров как «приз» для японцев в случае их согласия с российской позицией по сахалинскому вопросу.
При этом Путятин был исполнен решимости выполнить порученную ему миссию. Он противился предложению японской стороны отложить вопрос о заключении российско-японского договора «на три-четыре года». Однако и бессмысленное пребывание в Японии не входило в планы российского посланника.
Уступка вице-адмирала
В обстановке, когда переговоры, по сути дела, зашли в тупик, Путятин решает вновь на время покинуть японские берега с тем, чтобы получить сведения о событиях в европейской части России, ходе Крымской войны. Нельзя исключать, что при этом целью паузы было дождаться результатов американо-японских переговоров, а затем иметь дело с уже «открытой» Японией. Не случайно перед отплытием вице-адмирал, вручая представителям бакуфу проект российско-японского договора, заявил о желании получить от японской стороны письменное подтверждение того, что «если право на торговлю и различные преимущества будут предоставлены другим великим державам, то, чтобы таковые распространялись и на Россию». Просьба Путятина была выполнена. 23 января 1854 г. во время прощального визита японские уполномоченные вручили главе российской миссии документ, в котором говорилось:
«1. Когда впоследствии правительство японское откроет свои порты для торговли, тогда Россия будет допущена ранее к этой торговле, чем какая-либо другая нация.
2. Если бы впоследствии Япония открыла торговлю для других наций, то в уважение соседства все права и преимущества, как торговые, так и всякого другого рода, которые будут предоставлены другим нациям сверх данных России, в то же время будут распространены и на российских подданных»{45}.
Суть документа состояла в том, что после «открытия» Японии России будет предоставлено право наибольшего благоприятствования. Теперь многое зависело от того, чем завершатся переговоры с японцами коммодора Перри. Придя 1 февраля в порт Наха (остров Окинава), Путятин узнал, что двумя днями раньше отсюда направилась в залив Эдо американская эскадра.
Во избежание столкновения с военными кораблями Великобритании и Франции вице-адмирал решил вернуться к российским берегам. По пути он зашел в Нагасаки и предложил обсудить вопрос о Сахалине во время его прихода в залив Анива. Затем российская эскадра вошла в устье Амура.
Вскоре стали известны результаты американо-японских переговоров. 31 марта 1854 г. в городе Канагава (Иокогама) был подписан договор, по которому Япония открыла для торговли с США порты Симода и Хакодатэ. Город Симода был определен как место пребывания американского консула. В октябре были установлены отношения и между Японией и Великобританией. Период трехсотлетнего затворничества нации Ямато завершился.
Путятин вновь оказался перед выбором. С одной стороны, были созданы условия для заключения долгожданного договора об установлении торговых отношений с Японией на весьма выгодных, аналогичных американским, условиях, а с другой — новый поход к японским берегам был сопряжен с немалым риском быть атакованным англо-французской эскадрой. Сложность состояла и в том, что в отличие от японо-американских соглашений, которые касались в основном прав на посещение портов, заключение российско-японского договора требовало разрешения сложного территориального вопроса. Путятин понимал, что быстро эту проблему на устраивающих Россию условиях разрешить не удастся. Конечно, если действовать по американскому методу, шантажируя японское правительство началом военных действий, можно было заставить Эдо согласиться с признанием российскими всего Сахалина и южных Курил. Однако Путятин отвергал методы силового давления. В рапорте генерал-адмиралу великому князю Константину он писал: «Имея другие повеления, я никак не намерен и не могу следовать их (американцев) примеру и потому буду продолжать действовать в отношении к японцам по принятой мной системе кротости и умеренности»{46}.
