Между тем дрязги продолжались, команду лихорадило. Она то играет, то почти ничего не получается. В «Спартак» немало новых людей понаехало, но даже у самых способных многое шло наперекосяк. Сник техничный, умный Валерка Евстифеев, а ведь он был одним из лучших в Челябинске, перед тем как переехать в столицу. Валерка мог на одном квадратном метре соперника «накрутить». Толя Тарасов, хороший центр, тоже не блистал. Сережа Подгорцев – стремительный, почти неудержимый, был незаметен. Саша Герасимов, я уже говорил, вообще убежал из команды, может, просто не выдержал психологического пресса. Спустя пару лет в ЦСКА оказался.
Видимо, лишь с возрастом начинаешь разбираться в анатомии передряг, сотрясавших в те годы мою любимую команду. Даже не столько разбираться, сколько сознавать: не случись конфликта у Черенкова со «стариками», была бы совсем другая команда. На порядок лучше, сильнее, интереснее. Ведь талантища пришли в знаменитый клуб! Ну что теперь голову пеплом посыпать… Время прошло, остались только воспоминания.
Ляпкин с Шадриным как отцы
Очевидно, на тот момент «Спартаку» как воздух требовался авторитетный тренер, с именем. Ватутин в «Дизелисте» работал, за «Динамо» в свое время поиграл. Фигура неплохая, однако, на мой взгляд, не совсем подходившая для одного из ведущих клубов страны, коим, безусловно, являлся «Спартак». Надо было гасить нездоровые страсти, имевшие место в команде. И такой наставник должен обладать полнотой власти, чтобы принимать решения. При случае кому-то сказать безапелляционно: «Знаешь, дружок, не нравится тебе у нас – уходи».
Как Тихонов, которого в ЦСКА наделили абсолютными полномочиями. Виктор Васильевич убирает в свое время великого игрока Валерия Харламова – и ничего, тишина. Никаких волнений, даже малейшего недовольства. Во всяком случае, так казалось со стороны. Тихонов знал: за столь громкую отставку того же Харламова ему ничего не будет, даже нагоняя от высшего руководства. И молодежь тем самым можно приструнить: мол, видели, что со «звездой» произошло, будьте паиньками, иначе выгоним.
Почти не сомневаюсь, если спартаковские «старики» приняли бы Черенкова, верили ему, то сама атмосфера в коллективе позволила бы играть ярче, во всех смыслах мощнее, результативнее. И результат был бы другим. Молодежь-то в команде, в число которой входил и я, совсем зеленой представлялась, с неокрепшими характерами, пока еще не сформировавшейся психологией. Одним словом, «щенки» в тот период времени.
Конечно, мы себя успели проявить в других клубах, нас заметили, позвали в именитую команду. Люди, не лишенные божьего дара, по-своему способные. Но мужиками-то еще не стали. Играли с великими, потрясающими «стариками». Однако, повторюсь, были не готовы физически, психологически, требовалось время. И союз безусловно талантливых мастеров, возрастных и молодых, просто не успел состояться, развалившись на глазах. Жаль? Очень!
Наконец повезло по-человечески: взялись меня ненавязчиво опекать старшие партнеры по клубу, замечательные мастера Юрий Евгеньевич Ляпкин, Владимир Николаевич Шадрин. Представьте: дрязги в коллективе, ты одинок, и вдруг старшие коллеги по хоккею зовут в гости. Стал регулярно к ним наезжать домой, в их семьи. Даже на банкеты меня, пацана, приглашали. Ляпкин с Шадриным с женами приезжали. Приятно. Чувствуешь себя совсем по-другому, настроение менялось к лучшему, хотелось выйти на площадку и всех соперников рвать.
Да, в этом смысле мне сильно повезло. Рядом с Юрием Евгеньевичем и Владимиром Николаевичем, членами их семей я, можно сказать, «оттаял». А ведь все могло пойти по худшему сценарию. Признаться, некоторые одноклубники, кто был старше на три-четыре года, относились настороженно, в чем-то враждебно. Отчасти их можно понять, ведь я пришел на чье-то место, конкурировал с ними.
Помните, я рассказывал, что даже убегал из команды, да, в буквальном смысле. В том числе по причине душевного дискомфорта. Тут еще влюбился, девушка очень привлекательная, скоропалительно женился. По возвращении в клуб квартиру мне дали, чтобы, видимо, больше не сбегал. Ведь я дважды позволял себе незапланированные отлучки.
В какой-то момент динамовцы снова звали к себе, буквально «прессовали», прохода не давали. Они, конечно, слышали о моих приключениях в стане «красно-белых», пытались воспользоваться обстоятельствами, по сути, заарканить меня.
Так получилось, оставив «Спартак», я в Уфу подался – на сборы «Дизелиста». Все потому, что неважно чувствовал себя в Москве, в близком мне по духу «Спартаке». Сильно разочаровался. «Дизелист» готовил к сезону Кунгурцев, достаточно известный в прошлом хоккеист подмосковного «Химика». Но и спартачи не спали. Есть такой популярный менеджер, давно работающий в футбольном «Спартаке», Валерий Жиляев. Он не поленился приехать в Пензу, я тогда у родителей гостил. Пришел к нам домой и убедил вернуться в «Спартак», было мне тогда девятнадцать лет.
Зачем мне подробно объяснять причину своего отсутствия в «Спартаке»? Почему да почему, спрашивают иногда. Могли выгнать? Вряд ли. Если игрок нужен, зачем его прогонять? Все в клубе знали, что я в бегах. Прогнали бы – пошел в «Динамо» или ЦСКА. Штраф? На тот момент я даже не успел зарплату в «Спартаке» получить, так что, по сути, я сам себя выгнал и наказал рублем, как ни забавно звучит.
У нас более-менее нормализовалось, когда в команду Борис Павлович Кулагин пришел. Все сразу стало жестко, по делу, тренировки другие. Ребята с головой окунулись в работу, я не исключение, склоки ушли. Борис Павлович стал Витю Тюменева в состав подтягивать, в итоге сделав из него игрока экстра-класса. Меня тоже к жизни вернул. Хотя незадолго до его прихода в «Спартак» я собирался уже в Минск отбыть. Там давали все-все-все, чего душа пожелает, лучшие условия предлагали. Да и город мне очень нравился – светлый, красивый. ЦСКА? Там роскошной жизни не обещали. В Минске напротив, да.
Кулагин тогда сказал лаконично, но красноречиво: «Послушаешь меня, в сборной играть будешь». Так позднее и получилось. Действительно, авторитетный наставник, ему я верил безоговорочно. С Кулагиным я чувствовал себя психологически иначе. Забивал много благодаря советам тренера, его умению настроить, раскрепостить подопечных. Конечно, дело не только в Борисе Павловиче или во мне. Очень хороший партнер появился, я уже говорил о нем, – Витя Тюменев. Полное с ним взаимопонимание на площадке.
Еще Сережа Капустин в звене играл, но с ним, увы, должной сыгранности не наблюдалось, хотя, понятно, Сережка классный мастер, все умел на льду. То, что мы с ним словно «лебедь, рак и щука», бросалось в глаза партнерам по команде, естественно, тренерам, болельщикам.
Объяснение следующее: по-разному мыслили, не стыковались в восприятии конкретных игровых ситуаций. Серега все-таки больше командный игрок, я же склонен к индивидуальным действиям. Обыграть, забить, своего рода «угловой» в хоккее подать – вот моя стихия. Сколько ни пробовали, как ни старались найти нечто общее на льду, не получалось. Витю я понимал, как и он меня, с полуслова, полужеста. Так сложилось.
Считаю, мне опять сопутствовало в чем-то везение. Я, например, невольно учился секретам мастерства у Александра Сергеевича Якушева, Владимира Николаевича Шадрина. Позднее, в девяностые, у молодых перед глазами столь ярких примеров выдающегося мастерства не было. Лучшие на тот момент уехали за рубеж, Слава Фетисов, его замечательные партнеры, другие мастеровитые ребята.
