На подходе к расположенному в устье Эльбы Брюнсбюттелю лодку заперли в шлюз, потом приподняли и выпустили прямо в открытое море, где на нее немедленно обрушились гигантские волны. Они так круто заваливали субмарину на бок, что порой казалось, будто она уже никогда не вернется в прежнее положение. Форштевень упорно разрубал бурлящие пенистые валы, иногда, как футбольный мяч, швырявшие лодку из стороны в сторону. Термометр показывал десять градусов ниже нуля.
Непрекращающаяся буря вынудила командира переждать непогоду в Гельголанде. Подводники по старинке называли эту военно-морскую базу «скалой, наполненной горючим».
Через два дня шторм несколько ослаб, и лодка в экономичном режиме под рев волн и завывание ветра двинулась в свою операционную зону. Кренясь с борта на борт и натужно скрипя корпусом, веретенообразная стальная махина медленно продвигалась к цели. Заметно потеплело, и столбик на термометре поднялся до трех градусов ниже нуля, однако рубка, палуба, орудие и нити антенн по-прежнему покрывались ледяной коркой. Свободные от вахты матросы упорно сбивали ее топорами, молотками и гаечными ключами. В конце концов командир понял, что нужно просто регулярно уходить на перископную глубину и тогда встречные водяные потоки полностью смоют лед. Через несколько дней мучительного плавания субмарина вышла за заданную позицию к северо-западу от побережья Шотландии.
Атлантика словно ошалела от шквальных ветров и внезапно обрушившегося на нее снегопада. Но уже чувствовалось смягчающее влияние Гольфстрима. Несколько дней лодка безрезультатно крейсировала в бушующем море. Наконец сигнальщик прохрипел сдавленным голосом:
— Слева по борту дымок!
Стремительно взлетая на волнах и лихо накреняясь, лодка ринулась вперед. Однако расстояние между ней и вражеским судном почти не уменьшалось. У привязанного страховочным линем к перископной тумбе сигнальщика лицо опухло от режущих ударов ветра, глаза покраснели, борода и брови были усеяны льдинками. 88-миллиметровое орудие фактически превратилось в пузырчатый кусок льда. Но командир наотрез отказался хотя бы раз уйти под воду для оттаивания корпуса. Одержимый честолюбием, он хотел как можно скорее выйти на дистанцию огня.
Наконец настал желанный для него миг. Субмарина скрылась под белыми гребнями волн, мотор бесшумно подал наверх перископ. Командир откинул эбонитовые рукоятки наведения и не поверил своим глазам. Сквозь мутную пелену брызг и серо-зеленой накипи отчетливо просматривались два грузовых судна общим водоизмещением приблизительно 1400 тонн. Впереди между белопенными валами раскачивался на бортовой волне сторожевой корабль. Командир приказал немедленно убрать перископ.
— Дьявольщина! — негромко выругался он. — Выходит, нам придется атаковать их средь бела дня. А лодку каждую секунду швыряет то вверх, то вниз. Нас и слепой заметит.
Но желание попасть в число «рекордсменов» возобладало, и командир, помедлив минуту-другую, скомандовал:
— Боевая тревога!
В пересечении нитей прицела оказался самый большой транспорт. Расстояние до него пока еще превышало 400 метров. На всякий случай командир велел приготовить к стрельбе два аппарата.
— Залп… с интервалом в четыре секунды!
— Первая вышла!
— Вторая вышла!
— Ныряем! — крикнул инженер-механик, и все, кто мог, бросились в носовую часть для придания ей дифферента. Прошло несколько секунд. Командир покосился на стрелки приборов. Неужели промахнулись? Или торпеды опять застряли в аппаратах. Внезапно послышался режущий уши шум винтов, и «Асдик» своими «дьявольскими коготками» начал скрестись в борта лодки. От мерного постукивания по корпусу сердца членов экипажа сжимались в предчувствии гибели. Штурман отвел глаза от вращающегося диска эхолота и вопросительно посмотрел на командира.
— Полная тишина! Никому не двигаться! — передал капитан-лейтенант по трубам в отсеки.
Сквозь стальную оболочку и толщу воды донеслись оглушительные разрывы глубинных бомб, последний из которых прогремел совсем рядом. Лодку встряхнуло так, что корма мгновенно провалилась вниз и стоявших подводников бросило на переборки, с которых посыпалась искромсанная в труху пробка. Со звоном разбились стеклянные колпаки осветительных плафонов, на электрощите вылетели предохранители, и отсеки погрузились в темноту.
— Вода! — раздался отчаянный крик.
— Где инженер-механик? — рявкнул командир.
— Здесь!
— Уходим на глубину!
Тьму прорезали мечущиеся лучики карманных фонариков.
— Уже восемьдесят метров, — тяжело дыша, пробормотал инженер-механик.
— Опускаемся еще ниже!
У рулевых-вертикальщиков пот заливал глаза, мокрые робы прилипли к разгоряченным телам.
Кто-то включил аварийное освещение.
Сторожевик сбросил новую серию бомб, с громким бульканьем погрузившихся в воду. Один за другим прогрохотали шесть взрывов.
— Немедленно сообщите о повреждениях в центральный пост! — потребовал инженер-механик.
Через какое-то время выяснилось, что треснули стекла манометров, главный электромотор работал с перебоями, вышел из строя гирокомпас и нарушена герметичность забортных клапанов.
Субмарина чуть покачивалась на глубине в 130 метров. Корпус трещал под напором мощного слоя воды, спрессованный воздух давил на уши, ломило в висках, надсадный кашель разрывал грудь.
— Что с аккумуляторными батареями?
— В порядке! — прозвучал из электроотсека взволнованный голос.
Все облегченно вздохнули. Если бы из баков выплеснулся электролит и смешался с плещущейся в трюмах морской водой, внутри лодки заклубились бы облака ядовитого хлора и ни у кого не было бы шансов остаться в живых.
Субмарина со скоростью 2 мили в час двигалась вперед. Взрывы постепенно замолкли. После заделки пробоин и магистрального трубопровода системы подачи сжатого воздуха, вода, уже залившая железный настил пола, спала и инженер-механик распорядился начать всплытие. На поверхности грозно вздымались волны и бушевал ветер, насвистывая и завывая на все лады. Командир скрепя сердце отправил командующему подводным флотом радиограмму с настоятельной просьбой разрешить им досрочно вернуться на базу. В ответ Дениц приказал «оставаться в отведенном квадрате до тех пор, пока вас не сменят, ибо противник везде и всюду должен постоянно чувствовать наше присутствие». На третий день в перекрестье прицела попало одинокое судно водоизмещением 2500 тонн. После попадания торпеды оно камнем пошло на дно. Никто из команды не успел добраться до шлюпок.
Эта лодка вместе с еще пятью субмаринами должна была, по выражению одного из нацистских журналистов, «держать Англию в напряжении и заставить ее перестать кичиться мощью своего военно-морского флота». От них лишь требовалось продемонстрировать могущество Германии. Поэтому они не добились сколько-нибудь значительных успехов. У многих возник вопрос, не приберегает ли военно-политическое руководство Третьего рейха остальные субмарины для участия в очередной агрессивной акции?
