Ольга скрылась в арке, а я представила её, обнаженную, стоящую перед безысходным зеркалом в спальне. Она смотрит, как тени ложатся на изгибы ее тела, на обводы грудей с розовыми сосками, на мягкий живот с лункой пупка, на уголок паха, зажатый между стройных ног… берет фотоаппарат и снимает себя. И эта фотография разделяет ее жизнь на «до» и «после». «Кусок красной материи, пущенный на паруса, больше не заменит ей алого неба счастья. Счастья обретения себя…» – выперла литературная опухоль-заметка о талантливой художнице.
Старинный глиняный кофейник, словно откопанный археологами и новейшая бутылка коньяка появились вместе с хозяйкой, говорившей по телефону.
– Сегодня? Хорошо! Да, да, конечно! Жду вас! – Ольга приветливо улыбалась, будто в телефоне могли ее видеть. – Клиенты подъедут. Мы поработаем. Это недолго, минут сорок, час. Договаривались на завтра, но они попросили перенести. Ребята геи. Один гид, другой стюард. У них любовь, – объяснила она.
– Слушай, а можно посмотреть, как ты работаешь с ними?
Ольга отрицательно покачала головой.
– Нет, ну не пялиться, конечно! Спрятаться где-нибудь. Незаметно…
– Студия пустая, – задумчиво проговорила Ольга, – там негде прятаться. А хотя… – в ее глазах засветились два хулиганских светлячка, – есть ширма. Можно перенести ее в студию. Пойдем-ка!
Она потянула меня в тёмную арку.
– Осторожно, здесь ступенька! – предупредила Ольга, крепче сжав мою руку.
Студия представляла собой пустую белую комнату, напичканную светильниками и соединенную проходом с другой комнатой, в которой жил бардак. С полок свешивались парики, ткани, одежда, рыцарские доспехи, шляпы и шляпки, искусственные, вечно упругие цветы и прочий цветной хлам. Старинную, тёмного кружева ширму, сложенную детской книжкой в углу, мы вдвоем отволокли в студию, где она показалась светской дамой, случайно зашедшей в операционную.
– Сюда! Ближе к стене! – командовала Ольга. – А даже и хорошо! – оценила она, наклонив голову. – Создает настроение. Тогда вот ещё что!
Она ушла в «бардачную» и вернулась с рулоном белой органзы и алюминиевым обручем, какие бывали на уроках физкультуры.
– Это зачем?
– Есть идея! – азартно подмигнула она. – Только давай так – они звонят – ты сюда! Тебя не должны видеть! Договорились?
– Конечно! Тебя заводит, что я буду смотреть? – прямолинейно спросила я.
Она засмеялась, откинув голову и обнажив грудь до соска.
– И это тоже. Но мне самой интересно, как я буду работать, зная, что там кто-то наблюдает. Для меня это эксперимент!
Мы вернулись в «спортзал» к ленивым диванам и играющему в прятки свету. Ольга разлила кофе из археологического кофейника в золоченые чашки.
– Собственно, арабского в этом кофе только то, что Миша сам обжаривает и отбирает зерна. Это очень по-арабски, – рассказывала она. – А дальше – всё как обычно – холодная вода, сахар и на огонь до кипения. Я делаю так же, но у него почему-то вкусней получается.
Она счастливо улыбнулась. Светлый завиток обнял ее за шею. Она отвела его красивым медленным жестом.
– У него всё вкусно получается…
– Как вы познакомились?
– Да знаешь, банально. На улице. Я тащила сумку с аппаратурой, он помог. И потом как-то сумел быть незаметным и нужным одновременно. Именно таким, каким мне надо. Никакого другого мужика я бы не потерпела рядом. Вообще, если бы не встретила его, думаю, не сошлась бы больше никогда и ни с кем….
– Почему?
– После двух разводов и после того, как третий муж сбежал, сказав напоследок «ты сильная, сама справишься», мужиков ненавидела, да плюс еще комплексы из детства…
– Комплексы? У тебя? – удивилась я. – Да на тебя всё, что есть мужского пола, смотрит со слюнями на глазах!
– Смотреть-то смотрит. Гнилые только они все… – Ольга вздохнула. – Курить тянет…не куришь?
– Я нюхаю. И слушаю, откуда взялись комплексы у такой красоты!
Ольга, грустно хмыкнув, щёлкнула зажигалкой.
– Да тоже банально все…. Все мы родом из детства, как известно. Когда-то девочка Оля пережила самую большую трагедию своей жизни – развод родителей. Мама узнала, что у папы появилась женщина, долго терпела, пытаясь сохранить семью, но папа ушёл. Мама впала в депрессию, пыталась покончить с собой. Девочка не могла ответить на вопрос «кто виноват», а мама легко ответила – виновата Оля. Оля требовала к себе слишком много внимания, болела, капризничала, надо было водить ее в художественную школу. На папу не хватало времени, и вот результат. Оля изо всех сил старалась не огорчать маму, хорошо училась, но мама все больше винила дочь в том, что жизнь сломана, и что счастья больше нет. Есть только девочка, так похожая на предателя. С ощущением вины Оля и выросла, не понимая, почему папа прекрасно себя чувствует с новой женщиной и новыми детьми, а мама страдает. Повзрослев, она решила, что всему виной отношение женщин к мужским изменам. Женщины прощают и терпят, поэтому мужчины изменяют. Оля поклялась, что никогда не простит и что в её семье измен не будет. Или не будет семьи! Но нельзя жить, не веря тому, кого любишь. Она верила. Каждую клятву в вечной любви принимала за чистую монету. Разве можно изменять, если сказаны слова: «ты моя единственная», «мы вместе навсегда», «я буду любить тебя вечно». Она ещё не знала, что в слова «всегда, никогда, вечно, единственная» мужчины и женщины вкладывают разный смысл…. Нравится кофе? – вдруг спросила Ольга.
– Да…
– Наготовила вчера котёл картошки с мясом и грибами. Русские вкусы к еде непобедимы и неискоренимы. Хочешь?
– Нет, спасибо. С удовольствием пью кофе и слушаю тебя… Что было дальше с девочкой Олей?
– Что было… – повторила Ольга. – Вышла замуж, как все. Первый муж, однокурсник, оценил вечность в два года. После рождения дочери он потерял интерес к семье и, не стесняясь, завёл роман на стороне. Ольга пережила первое крушение своих надежд, измену не простила и осталась одна с ребенком. Потом встретила другого. Он был ученый, биолог, и полностью разделял ее взгляды на брак. Рассказывал, как у него дома жили рыбки, самец и самка. Когда самка заболела и умерла, самец выбросился из аквариума на стол. Даже рыбки верны, которых человек считает примитивными созданиями, – говорил он. А мы-то, существа, наделенные высшим разумом и чувствами! Снова поверила. Вышла замуж. Примеров верности из животного мира хватило на пять лет. Лаборантка носила слишком короткие юбки и любила рассказывать о своих победах подругам. Оля прекратила второй брак, решив, что с нее хватит. Но время, как известно, лечит, а человек, особенно женщина не может жить без надежды. Появился мужчина. Талант, обаяние, красивые ухаживания. Говорил, что нагулялся, что хочет стабильности и тепла. Поверила снова в «единственную» и «навсегда». Вышла замуж.
Ольга держала в длинных пальцах наполовину сгоревшую сигарету, готовую осыпаться серым снегом.
