— Сестра в последнее время записала только две песни, и все время слушала их. Может быть, они не связаны с этим.
— Какие?
— «Сентябрь» группы «Earth, Wind & Fire» и «Осеннее путешествие» Юмин.
— Нелепая подборка! Наверно, навеяна осенью.
— Скорее всего. Почему Юмин, мне ясно — сестренка была фанатом Юми Араи настолько, что прокляла ее брак с Мацутоя.
— Ну, в любом случае это музыка ее поколения.
— Давай вместе послушаем, пока идем.
Мы стали слушать диск, воткнув по одному наушнику, как раньше это делали с сестрой. Раздалась не просто случайная музыка, а та, которая звучала в самом последнем сентябре сестры. Если бы она была жива, наверняка заново бы составила подборку. В ноябре Куни уже не стало.
— Кстати, мой брат часто поет эту песню в караоке! — громко сказал Сакаи.
— «Сентябрь»?
— Да.
— Но тогда причина ясна.
— Да, думаю, поэтому она и записана.
— Нормально получается?
— Брат за «Earth»? Хорошо, но страшно.
Мы шли вдвоем и пели: «Ты помнишь ночь 21 сентября?» Под музыку мир стал немного привлекательнее, и холод, и ночные звуки внезапно превратились в радужное мерцание. Мы шагали в такт с биением сердца. Мне показалось, будто воскрес тот мир, где мы шли с сестрой в детстве.
Я изумилась — как мне дорог тот мир! Именно это ощущение стало силой, выталкивающей меня в реальный мир и делающей меня взрослее.
Когда музыка сменилась на песню мрачной Юми Араи, которую почему-то больше всего любила сестра, Сакаи сказал:
— Сейчас настоящая зима, твое сердце сходит с ума от тоски. Но придет лето! Когда я приеду отдыхать в Италию, ты будешь сопровождать меня по итальянским деревенькам?
— Конечно!
— Это ведь не значит, что и мне, и тебе не везет. Просто мы попали в такие условия. Сейчас нельзя. Но как бы то ни было, ведь только сейчас и нельзя?!
Перед моим мысленным взором всплыли медицинские трубки, аппарат искусственного дыхания, больничный свет. Я сказала:
— Мы каждый день будем есть спагетти и осматривать окрестности. Будем ходить пешком, пока не заболят ноги, пить вино, спать в одной комнате. В невыносимо жарких летних лучах будем смотреть из чужого окна на совсем другой мир. До этого момента я буду помнить тебя. Мы познакомились в странное время, но в этом наша доля. Но сейчас я ни о чем другом не могу думать.
— Да, — кивнул он.
В ушах звучала только музыка. В небе светили зимние звезды, совершенно не меняющиеся, кто бы и когда на них ни смотрел. Меняюсь только я. Там были неизменные три звезды Ориона. Те же самые, какими они были, когда мы с сестрой замечали их, состязаясь, кто быстрее увидит.
…Да, наверно, как в той песне, эта осень, которая бывает только раз и никогда уже не вернется, именно этой ночью проходит между голыми зимними деревьями и уходит далеко. И неумолимо и уверенно наступает зима, которая еще не видна.
