Я собрал сестриц:
— Для перевозки трупа должен быть выписан сопроводительный документ, в соответствии с законом об отправке грузов большой скоростью. Оплата фрахта за перевозку трупа взимается с отправителя.
Двадцать седьмое августа. Гроза. Дождь. Именины Рольфа. А Рольф в тюрьме сидит. Никаких поздравлений и пожеланий.
Я собрал сестриц. Говорю нм:
— Для того, чтобы кто-либо считался умершим, требуется, чтобы лицо, предполагаемое умершим, исчезло и чтобы с момента исчезновения прошло не менее двадцати лет. Исключение, когда лицо считается умершим всего через пять лет, делается в том случае, если лицо, предполагаемое умершим, пропало на войне, на затонувшем корабле, находилось в обстоятельствах, представляющих опасность для жизни, или родилось более девяноста лет назад.
Гертруда, София, Рагнхильда и Гунхильда пошли на центральный вокзал и купили билеты в Вестерос.
В Вестеросе они открыли магазин дамской одежды. В магазин зашла женщина, которая хотела купить купальную шапочку. Она поскользнулась на коврике, лежавшем на паркетном полу, упала и так сильно расшиблась, что впоследствии скончалась.
Сестриц вызвали в городской суд. Я представлял наследников женщины. Я привел довод — коврик следовало положить на резиновую подстилку.
Сестрицы возразили, что никто не мешал женщине обратить внимание на коврик, а несчастный случай, судя по всему, был вызван ее спешкой.
Я привел довод — в циркуляре, высланном страховой компанией «Фильгия», незакрепленные коврики приводятся в качестве примера ответственности за нанесение увечья, которая возлагается на владельца магазина.
Сестрицы возразили, что страховое общество «Скандинавия» по страхованию от пожара и несчастных случаев, в котором был застрахован их магазин, в своих циркулярах не приводит подобных примеров ответственности со стороны хозяев магазинов.
Городской суд не принял во внимание аргументы сестриц и приговорил их к тюремному заключению.
Сестрицы обжаловали приговор.
Апелляционный суд не нашел повода для изменения приговора.
Я сказал сестрицам:
— Видите, что с вами бывает, когда вы то и дело пытаетесь нарушать закон? Вы просто-напросто попадаете за решетку.
Четвертое ноября. Дождь. У Сверкера именины. А он в тюрьме сидит. Именины ему не справляли.
Сестрицы подали на пересмотр дела. Меня призвали в Верховный суд, где я продолжал быть обвинителем.
Верховный суд признал приговор апелляционного суда справедливым. Сестрицы угодили в тюрьму.
Все братцы-сестрицы сидят в тюрьме. Я подумал:
— Я тут, а они там.
Декабрь. София, Свен, Гунхильда, Ингвар, Рагнхильда, Сверкер, Рольф, Нильс и Гертруда сидят в тюрьме. Я написал им:
— Видите, что бывает, когда вы своевольничаете?
Январь. Февраль. Март. Апрель. Май. Июнь. Братцы-сестрицы сидят в тюрьме. Я не сплю по ночам. Хожу в кафедральный собор. Захожу во все его помещения. Мне нравятся серые глыбы песчаника из район Хёр.
Июль. Я вспоминаю цапонский лак и думаю, где бы можно было его купить.
Август. Братцы-сестрицы сидят в тюрьме. Я пошел в кафедральный собор и рассматривал там искусно отреставрированные куранты.
Сентябрь. Срок заключения братцев-сестриц подошел к концу. Они выходят из тюрьмы. Я стою у тюремных ворот и приветствую их, когда они выходят. Из женской тюрьмы. Из мужской. Я:
— Дошло до вас за время заключения, что убегать от меня не следует?
Братцы-сестрицы распаковывают чемоданы. Я:
— И не думайте бежать. Не думайте упаковывать чемоданы. Ни в Стренгнес. Ни в Чёпинг. Ни в Стокгольм. Ни в Вестерос. Ни в какое такое место вы больше не поедете.
Октябрь. Братцы-сестрицы под рукой и в поле зрения. Прошло много дней.
Ноябрь. Я спрашиваю братцев-сестриц:
— Будете жить со мной всю жизнь?
Они отвечают:
— А что нам остается, если невозможно ничего делать самостоятельно?
Декабрь. Снегопад. Мороз. Снег на земле. Я пошел в кафедральный собор. Четыре свода центрального нефа. Стены хора. Порталы боковых проходов. Большая хоровая лестница. Вхожу в поперечную капеллу. Поперечные проходы. Вниз в огромный склеп.
Поднимаюсь к курантам. К их тонкой механике. Прямо в рот. К вкусовым сосочкам. Вкусовым порам. Рецепторам языка. Далее в районы обоняния на верхней носовой раковине и на перегородках между носовыми полостями.
Прямо в обонятельные клетки и вкусовые нервы и далее через их тонкие контакты в самый мозг.
Январь. Снег. Солнце. Я пошел на площадь Мортена и купил конфет. Собрал братцев-сестриц и угостил их конфетками. Спрашиваю их:
— Вам кажется, я старый?
Братцы-сестрицы:
— Ты не на много старше нас.
Я:
— Вам кажется, я усталый и больной?
Братцы-сестрицы:
— Ты устал не больше, чем мы.
Я:
— Я не старый. Я не устал; Я не больной.
Февраль. Снег. Солнце. Я собрал братцев-сестриц и говорю им:
— Я решил избрать новый жизненный путь. Отныне я намерен заниматься патентоведением. Я хочу, чтобы вы были моими помощниками.
Братцы-сестрицы:
— Мы почти ничего не знаем о патентах.
Я:
— Работа в патентоведении главным образом опирается на закон о фирменных знаках. Я хочу, чтобы вы были моими ассистентами.
А они:
— Мы почти ничего не знаем о законе о фирменных знаках.
Я:
— Я проведу с вами обучение в данной области, и вы постепенно станете хорошо информированными и знающими. Моими маленькими помощничками. Крошечными ассистентиками.
Снег. Солнце.
Я прочел братцам-сестрицам отрывок из закона об охране фирменных знаков:
«Каждый, кто в нашей стране имеет фабрику или ремесленное дело, занимается сельским хозяйством, горным делом, торговлей или какой-либо другой промышленной деятельностью, зарегистрировав фирменный знак, на котором указано его имя или название фирмы, приобретает, в соответствии с настоящим законом, эксклюзивное право на пользование этим фирменным знаком, чтобы в общей торговле его продукцию можно было отличить от продукции других фирм».
Я спросил их:
— Понимаете, что это значит?
Они отвечают:
— Нам кажется, это значит, что если кто-то использует чужой фирменный знак, то это против закона.
