Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
– Значит, французский король взял в жены дочь киевского князя…
– Потому что Русь имела вес, она была знаковой фигурой в европейской и мировой политике. Ее знали давно и очень хорошо. Более того, существует множество документов, в которых упоминается, что европейские цари признавали царей-русичей за истинных, в отличие от самих себя.
– И признание это подчеркнуто родством, на которое шли очень охотно. Вторая жена самого Ярослава, ее звали Ингегерда, была дочерью шведского короля Олафа Шетконунга, сын Изяслав был женат на сестре польского короля, а Святослав на австрийской принцессе. Всеволод женился на греческой принцессе, а Игорь на германской. И дочери, помимо Анны, были выданы замуж в Европу. – Елизавета за норвежского короля, а Анастасия – за венгерского. Вот вам и дикая страна!
– Да, не сладко было им идти в чужие страны, – вздохнул Антон с видом знатока. – Чужие люди, чужие обычаи.
– Вы рассуждаете как мужчина, как современный мужчина, – возмутилась Анна. – Вы не понимаете женской психологии. Вы привыкли брать, привыкли действовать силой. А предназначение женщины в ином. Возьмите Анну Ярославну. Что может быть священнее, чем родить сына монарху, продлить род, соединить кровь двух ветвей. Анна семь лет молилась день и ночь, а когда сын все-таки родился, она в честь этого события построила храм. А вы говорите!
– Вы не только любите историю, вы любите тех людей, – засмеялся Антон. – И Анну Киевскую тоже любите, сознайтесь.
– Хотите, Антон, я расскажу вам одну романтическую, загадочную и красивую историю? – задумчиво глядя себе под ноги, спросила Славина.
– Очень хочу. Собственно, на такие истории я и рассчитывал.
– Тогда слушайте. В тысяча сорок четвертом году Ярославу, князю Киевскому, принесли долгожданное известие: король французский Генрих I сделал наконец свой выбор и отправляет посольство в Киев к князю Ярославу Владимировичу просить руки его дочери Анны. Шпионы русского князя поведали, что слух о красоте Анны перевесил чашу весов, но мудрый князь понимал, дело не в красоте, а в том, что у него было многочисленное и здоровое потомство, а это давало физические гарантии. А еще союз с Киевом давал определенные гарантии против угрозы с востока. Слишком хорошо на Западе помнили гуннов и куманов, чьи стрелы летели через стены рыцарских замков, чьи быстрые кони уходили в степь от неповоротливых, закованных в сталь рыцарских коней. Восток всегда страшил Европу, даже больше, чем угроза воинственных скандинавов…
– Путислав! – Подлетевший на вороном как смоль коне молодой дружинник Олеко осадил скакуна так, что тот присел на задние ноги, взбивая землю и вырывая с корнем степные сочные травы.
– Говори.
– С яра, – указал в сторону реки рукавицей дружинник, – мы караван увидели. Со стороны озер идет. Никак франки с посольством. Дождались ли?
– Не торопь, – усмехнулся Путислав, покручивая длинный, ниже подбородка, ус, и, обернувшись, кивнул головой. Из перелеска выехал всадник, сидевший на коне боком, перекинув ногу через седло. Молодой, сильный воин со шрамом на щеке пожевывал травинку и смотрел весело. – Горыня, возьми полсотни и зайди вон с того лесочка. – Он строго глянул на воина: – Лихо ждешь, Горыня? Война не псовая охота. Много ныне в лесах и степях всякого люда скопилось. Половцы снова вышли на разбой удаль показывать да девок воровать. Сторожко надо, сторожко!
– Сделаю, Путислав, – расплылся в широченной улыбке Горыня. – Когда ж я битым выходил?
Он перекинул ногу через седло, вставил ее в стремя, натянул кольчужные рукавицы и одними коленями пустил коня в рысь. За ним из перелеска потянулись колонной по трое дружинники. Начищенные до блеска островерхие шеломы, толстые кожаные подкольчужники с короткими рукавами, из-под которых виднелись цветные рукава рубах с оторочками и вышивками. У всех воинов были кольчуги – бронь дорогая, но легкая и удобная. Мало еще на Руси научились ее ковать, больше везли от степняков да от ромейцев. Поверх кольчуги на плечах и груди закреплены гнутые железные бляхи. У всех круглые легкие щиты, короткие копья и кривые половецкие сабельки. Обученные кони ходко пошли краем степи. Ни игривого топота, ни храпа, ни ржания.
Путислав с удовольствием смотрел на своих воев. Он – сотник киевского князя Ярослава Владимировича, почитай, князя всех русичей. Всех Ярослав помирил, всех присягнуть заставил. Потому и Мудрым его стали называть. Дела отеческие приумножил, сохранил веру, князей объединил.
Путислав у князя был в чести. И за храбрость, и за верность. Рано он сиротой остался, но пригрел княже сына своего славного воя, что после половецкого похода от ран умер. А матушка, так та давно прибралась. В свой терем взял, потом конюшим в «детскую» дружину, где сыновья старых и знатных воев и бояр служили. Потом Путислав и сам коня получил.
Вот уже двадцать зим и лет служит он. Стал сотником, да не просто. Особое доверил ему Ярослав. Собрать себе тех, кто на коне и ест и спит, кто зверем рыскать по степям и лесам может, кто ночью как сова видит, кто стрелой белке в глаз попадает, а мечом кольчугу перерубает, шелома пополам разваливает. И таких дружинников Путислав собрал и выучил. Многое князь Путиславу доверял, на десятки дней в степи уходили, вести из первых уст приносили о том, кто из племен куда кочует, кто коней с пастбищ под седла собирает, а кто чужие табуны угоняет и юрты жжет.
Два похода от Киева за плечами у Путислава. Один раз половецкого хана Карагана усмиряли, второй – отражали набег булгарского князя. Оба раза Путислав отличился со своей сотней, дорогую саблю от Ярослава получил, терем в Киеве выстроил. Да пуст тот терем, хоть и красив. И дума на челе у сотника тяжкая лежит.
Махнув рукой, Путислав вывел из леса вторую полусотню и на рысях пошел навстречу каравану. Олеке строго приказал вернуться к товарищам на яру и глядеть в оба глаза. Как только опасность какая появится, тотчас дымом сигнал подать и Путислава предупредить.
Чтобы попусту коней не утомлять, он пустил их легким наметом. Пусть разогреются, а то застоялись. Если караван к броду не пойдет, то он точно направляется в Киев. Может, это и в самом деле посольство французского короля едет княжну Анну сватать, а может, и торговый люд идет с обозами. Опасно сейчас на лесных дорогах, охраны с собой берут много. Дорого обходится, да разор от разбоя куда больше будет.
Двадцать дней Путислав волком рыщет к западу от Киева, поджидая посольство. Дважды разгонял лихих людей, двоих дружинников привезли в Киев поперек седла на слезы матерям. Двадцать дней Путислав не видел Анну…
Обозы появились, когда до них было не больше двух полетов стрелы. Четверные упряжки тащили большие возы, обтянутые сверху просмоленной рогожей от дождя. Возов было много, десятка три. Верхами крутились погонщики, поодаль вереницей ехали воины в железных бронях. Десятка два. Да с десяток шли пешими около возов. Наемный люд. По шеломам видать, что с северных морей. И мечи прямые, и щиты короткие – для конной рубки в строю. С таким в людной свалке не развернуться.
Дождаться возчиков стоило потому, что они могли про посольство принести молву. Где на ночь постояли вместе, где слышали про что. И тут с гиканьем и посвистом из леса высыпала конная ватага. Разномастные кони, от лохматых степных кобылиц до рабочих коней с сильными копытами и бабками. И всадники были такие же разномастные. Кто в кольчуге, кто в кожаной дубленой куртке, кто в гнутом и ржой тронутом панцире, снятом когда-то с убитого воина.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
