Глава 17
Пирог с курицей подгорел. В кухне запахло горелым тестом. Но этого не поняли ни Люда, ни Саша. Они самозабвенно целовались, забыв обо всем на свете. И вспомнили о пироге, только когда дым повалил из духовки. Люда нехотя поднялась с колен Александра и вытащила противень с пирогом. Запах усилился, пришлось открыть форточку. Свежий ледяной воздух, ворвавшийся в квартиру, охладил их пыл.
Люда, неловко смеясь, выбросила пирог в помойное ведро и застыла в нерешительности. Чтобы как-то преодолеть неловкость, она открыла холодильник и увидела еще одну бутылку вина, которую тут же и поставила на стол. Правда, они и так уже выпили две бутылки красного вина, и откуда взялась еще и эта, Люда не понимала. Наверное, осталась от гостей, потому что бутылка была начата. Люда села на стул, потому что знала: вернуться на Сашины колени она уже не сможет. А он молчал. Он просто смотрел на нее так, что этот взгляд словно пробирал ее всю, он хотел запомнить ее надолго, каждую черточку вобрать в себя. Люду от Сашиных взглядов бросало в жар, ее будто ударяло током. Атмосфера в кухне наэлектризовалась, несмотря на то что Саша повел себя иначе, чем ожидала Людмила. Когда она сама предложила ему взять ее и даже попыталась раздеться, он остановил ее севшим голосом. Набросил на ее голые плечи рубашку, которую она успела стянуть, и сказал:
— Милая моя, родная, не надо… Ты потом будешь меня проклинать за это. Не нужно так, понимаешь? По-другому надо, не так…
— А как? Как надо? — поинтересовалась Люда сухими от страсти губами.
— Не знаю, — признался он, — но не в последний вечер, поверь! Это как будто от безысходности, словно ты не веришь, что я вернусь, и хочешь взять от меня кусочек на память. Но я вернусь! Мало того, я… Знаешь, я… В общем, мне придется подождать твою маму. Я хочу попросить ее, чтобы она отпустила тебя со мной.
— Меня? С тобой?
Люде показалось, что она ослышалась. Разве такое возможно? И что это значит? Правильно ли она поняла, что Саша хочет взять ее с собой, значит, он… делает ей предложение?
— Ну да, — смутился он, — меня в Москву направляют, я же уже говорил тебе, да? Вчера тренер сказал, что мне даже квартиру выделяют от федерации спорта, он сам выхлопотал. Квартирка маленькая и не в центре, но потом я сам смогу купить себе другую, получше, как считаешь?
— Конечно, — восторженно выдохнула Люда.
Она с прохладцей относилась к этому виду спорта, но успехи Александра ее воодушевляли. И в самом деле, кто знает? Вполне вероятно, он достигнет вершины славы… Тем более что если ему уже в двадцать лет предлагают квартиру в Москве, чтобы он тренировался у какого-то знаменитого тренера! А его нынешний тренер станет его… как это называют, импресарио, что ли, или агентом. И будет получать с него хороший процент. Не зря же этот тренер прицепился к нему, словно репей?! Наверное, он и вправду талантливый, решила Люда, наблюдая, как Саша пьет вино мелкими глоточками. Он уже успокоился, взял себя в руки и не обращал внимания на то, что они с Людой одни в пустой квартире. Он принял решение поговорить с ее мамой, а для этого ему необходимо смело смотреть ей в глаза. Он совершенно не хотел, чтобы Тамара Сергеевна разочаровалась в нем. Она хорошо к нему относится, доверяет ему, и он должен это доверие оправдать. Тем более если все получится так, как он планирует. А планирует он попросить Тамару Сергеевну, чтобы она отпустила Люду с ним в Москву. Кажется, он влюбился в эту девушку. Она его волновала, ему нравилось на нее смотреть, и он не мог дождаться вечера, когда сможет увидеть ее. Ну и что это, если не любовь? Александр Животский был человеком серьезным и обстоятельным, несмотря на возраст. И раз решил, что Люда Морозова должна поехать с ним в Москву, значит, так и будет.
Они сидели молча, не поднимая глаз друг на друга. Люде это напомнило картину неизвестного художника «Сватовство», и она развеселилась. И тут же снова скисла. Как она сразу не подумала? Мать никогда не отпустит ее в Москву! Ведь Люда не закончила еще школу! Да о чем она вообще думает, черт возьми! Поехать в мегаполис с незнакомым парнем… Конечно, она в него влюблена и все такое, но если думать не сердцем, а умом, то о какой поездке может идти речь! Люда еще так молода и так неопытна, что она будет делать в Москве, если у нее нет даже среднего образования?
Действие вина прошло, Люда судорожно сглотнула. Конечно, ей так жаль, что сердце разрывается. И хочется, и колется, и мамка не велит, вспомнила она пословицу, как нельзя лучше подходящую к этому моменту. А вдруг в Москве Саша встретит другую девушку и уйдет к ней? Что она будет делать? Получается, что если она сейчас уедет с ним, то будет зависеть исключительно от него. А что, если он вообще негодяй? Люда еще не умеет разбираться в людях. И даже Тамара Сергеевна могла ошибиться. Взять, к примеру, маньяка Чикатило. Ведь у него была работа, семья, и много лет никто не подозревал, кто он такой на самом деле! Люда пристально посмотрела на Александра. Он тоже смотрел на нее своими пронзительными темными глазами. «Нет, никуда я с тобой не поеду», — с горечью подумала девушка. Ей захотелось плакать от несвоевременности этого предложения. Ну что стоило Сашке приехать на соревнования в мае, июне, когда она сдаст экзамены и будет свободна от школы? Ведь осталось всего полгода!
— Мне так жаль, — сказала она чужим голосом, — но я не поеду с тобой.
Саша молча кивнул. Он все понимал и не спорил, и от этого ей стало еще хуже.
Часы показывали половину двенадцатого. Саше пришла пора возвращаться в общежитие, которое специально выделили для спортсменов. Когда Александр надел свою теплую зимнюю куртку и спортивную шапочку, она сожалела только об одном: что не смогла заставить его переспать с ней.
— Ну что, шеф, на этом и поставим точку? — спросила она, использовав его любимое выражение. — И так и запишем в протоколе?
— Я вернусь, — пробормотал он, порывисто обняв ее. — Никаких точек, поняла?
— Поняла. Не точка, а клякса, — съязвила она, вцепившись в него и боясь, что еще секунда — и она разрыдается, устроит истерику и закричит, что не хочет, чтобы он уезжал. И что она его не отпустит, потому что у нее есть на это право, потому что она его любит, любит, любит…
— Ну что ты, — он ласково оторвал ее руки от воротника куртки и поцеловал ее маленькие пальчики, — я вернусь, обещаю. Через полгода здесь снова будут проводиться соревнования, не знаю, правда, почему ваш город выбран для соревнований такого класса. И если я первым делом по приезде не появлюсь у тебя, ты всегда сможешь найти меня и отхлестать по морде…
— Тюльпанами синего цвета, — подхватила Люда.
Тюльпаны были любимыми Сашиными цветами, а синий цвет — его любимым цветом. За те две с небольшим недели, которые они провели вместе, она многое о нем узнала.
Наконец он поцеловал ее на прощание, нежно и легко, и растворился в черноте северной ночи. Когда Тамара Сергеевна спустя десять минут появилась дома, она застала дочь в жутком состоянии. Люда заперлась в ванной, но даже сквозь струи воды были слышны ее рыдания.
