После Карибского кризиса хождение по канату над пропастью на некоторое время прекратилось. Однако наивно полагать, что положение дел на фронтах холодной войны улучшилось. Вот только противостояние у берегов Кубы заставило США пересмотреть методы давления на Советский Союз: была разработана программа борьбы с СССР невоенными средствами. Американская доктрина была ясной и лаконичной — она занимала не более двух страниц машинописного текста и включала три основных пункта.
Пункт первый. Необходимо внушить советским людям, что им тесно жить в одной стране, пробудить у них стремление к обособленности, заставить разбежаться по национальным квартирам.
Пункт второй. Следует всеми средствами доказывать миру, что вклад русских в победу над гитлеровской Германией не был решающим, более того, их злодеяния вполне сравнимы с преступлениями фашизма.
И третий пункт. Надо разжечь в СССР национализм и религиозный экстремизм.
В полном соответствии с этими установками в Советском Союзе заработала либеральная машина, которая последовательно наращивала обороты. И сейчас её маховик продолжает крутиться — пропаганда ведётся так же беспощадно и кощунственно.
…Леонид Владимирович пишет, что основными объектами ГП на территории Пакистана были посольство США, американская военная миссия, информационная служба (ЮСИС) и конечно же резидентура ЦРУ. Опутавшее своей сетью весь земной шар, ЦРУ представляло вполне реальную, опасную и коварную силу, способную в любой момент нанести противнику ответный удар.
В момент учреждения Центрального разведывательного управления (Central Intelligence Agency), в июле 1947 года, предполагалось, что главным направлением его деятельности будет сбор разведывательной информации. Однако уже в 1948 году в директиве 10/2 Совета национальной безопасности США были определены принципы так называемых тайных операций, ставших на долгие годы одним из главных средств американской внешней политики. В соответствии с этой директивой «тайные операции» предполагали «пропаганду, экономическую войну, превентивные прямые действия, в том числе саботаж, разрушения… подрывную работу против иностранных государств, включая помощь подпольному движению сопротивления, партизанам и эмигрантским группам… поддержку антикоммунистических групп в странах свободного мира, находящихся под угрозой». Этот перечень означал, что власти США предоставили ЦРУ практически неограниченное поле подрывной деятельности.
Усиление влияния СССР в Восточной Европе и укрепление позиций коммунистических партий в ведущих западноевропейских странах вызывали животный страх у американской элиты. Авторитетный разведчик (полковник ПГУ КГБ СССР) и специалист в области борьбы с терроризмом О. М. Нечипоренко в предисловии к российскому изданию книги Франка Даниноса «Повседневная жизнь ЦРУ. Политическая история. 1947–2007» (М.: Молодая гвардия, 2009) рассказывает о том, как министр обороны США Джеймс Форрестел не выдержал этого страха и в марте 1949 года выбросился с 16-го этажа психиатрической клиники. Перед этим он неоднократно предупреждал окружающих: «Русские идут, русские идут! Они везде. Я видел русских солдат».
В странах Восточной Европы, которые рассматривались как «плацдармы „красной угрозы“», создавались «группы сопротивления коммунизму». А необходимая подготовка польских, румынских, венгерских и чехословацких эмигрантов осуществлялась в рамках секретной операции «Красная шапка — красные носки».
ЦРУ организовало и курировало главный рупор информационной, идеологической и психологической войны — радиостанцию «Освобождение», а затем холдинг «Радио „Свободная Европа“» и «Радио „Свобода“».
«В нашей стране, — пишут в своей книге „ЦРУ и культ разведки“ В. Маркетти и Дж. Маркс (в прошлом — высокопоставленные сотрудники Центрального разведывательного управления и Госдепартамента), — существует могущественный и опасный тайный культ — культ разведки. Смысл этого культа — в достижении целей внешней политики правительства США тайными и обычно незаконными средствами»…
Мы постарались воссоздать лишь характерные штрихи портрета нашего главного противника, с которым пришлось иметь дело Шебаршину в своих первых заграничных командировках.
То, чем занимался Леонид Владимирович в Пакистане, на языке разведчиков называется работой под дипломатическим прикрытием. Однако служба в посольстве при этом не являлась чем-то уж совсем формальным. За несколько лет оперативной деятельности Шебаршин выработал для себя основные принципы поведения в коллективах сотрудников посольств и других советских учреждений за рубежом и впоследствии, находясь уже на руководящей работе в Первом главном управлении КЕБ СССР, пытался придать им форму официальных рекомендаций для разведчиков. Приведём несколько из них с комментариями самого Шебаршина.
Прежде всего, следует исполнять в полном объёме и с предельной добросовестностью все обязанности, которые возлагаются на разведчика в посольстве. Как считал Шебаршин, в посольствах не было людей, которые бы «ломались под непосильным грузом работы». Ведь обычно если у какого-то сотрудника и растёт ворох дел, образуя завалы, то связано это только с его неорганизованностью, несобранностью, неумением отделить важное от пустяков. Разведчик должен уметь справляться с любыми обязанностями, нести двойную нагрузку.
Важно, чтобы человек, находящийся под прикрытием, с неизменным уважением относился к «чистым» сотрудникам (не связанным с разведкой), не жалел времени и сил для того, чтобы помогать им. Это всегда приятно окружающим и окупается сторицей.
Никоим образом нельзя вмешиваться в дела посольства и пытаться наводить в них свой порядок — разведчик находится за рубежом не для этого. Посол должен быть уверен, что резидентура помогает ему или, по меньшей мере, не мешает его работе.
Наконец, ни при каких обстоятельствах — ни в служебной обстановке, ни в дружеской компании офицер разведки не должен даже намекать на свой особый статус. Такой искус чаще всего испытывают люди молодые и неопытные, забывая, что скромность и неприметность — важнейшие профессиональные качества, условия успеха разведчика.
Конечно же от других сотрудников посольства скрыть полностью свою принадлежность к ведомству разведки человеку бывает просто невозможно. Ведь приходится работать с ними на очень ограниченной территории, по сути дела, на «пятачке», где друг о друге знают всё или почти всё. Или делают вид, что не знают. К тому же в старом здании советского посольства в Карачи, в самых его недрах, в комнатах, расположенных под самой крышей, размешалась резидентура. Вели туда скрипучие деревянные лестницы, по которым трудно подняться наверх и остаться незамеченным или неуслышанным. Обычным дипломатам делать там было нечего, следовательно, догадаться о характере занятий тех, кто бывает «на чердаке», не составляло особого труда.
Работа под прикрытием означала для Леонида Владимировича, что у него в Пакистане — два непосредственных начальника. В посольстве его определили во внутриполитическую группу, которая работала под руководством посольского советника В. Ф. Стукалина. «Виктор Фёдорович, — писал позднее Шебаршин, — новичок в мидовской системе, он взят на дипломатическую работу из партийного аппарата и распределён в Пакистан по окончании Высшей дипломатической школы. Это не первый кадровый партийный работник, с которым к тому времени мне пришлось познакомиться. Виктор Фёдорович мне сразу понравился. У него живой ум, располагающая спокойная манера держаться, искреннее стремление разобраться в море сложных пакистанских проблем…»
