— Чтоб эту кошку! — пробурчала Паола, отряхивая жакет. — Убила бы! Везде ее шерсть.
— Кошку? — недоуменно спросил Мэтт, тут же забыв и о платье и о Рори: он терпеть не мог кошек.
Паола озадаченно взглянула на него.
— Что-то не так?
— Не выношу кошек.
— На твоем месте я не произносила бы это слишком громко. Мисс Милли очень чуткая. Если она услышит, что ты ее ненавидишь, сделает твою жизнь несносной.
Не успела Паола договорить, как из-за угла появилась усатая мордочка. Своими зелеными глазами кошка буквально сверлила Мэтта.
— Слишком поздно, — проронила Паола. — Думаю, она тебя услышала.
Мэтт рассеянно взглянул на кошку.
— Неужели ты, правда, веришь в то, что она понимает наш разговор? Мисс Милли? Что за идиотская кличка!
— Конечно же, она все понимает. Но не тревожься.
Он собирался еще что-то сказать, но решил промолчать. Какой в этом прок? Он знал и других людей, обожавших кошек. Далеко ходить не надо, например, его сестрица. Она просто одержима кошками и никаких доводов не признает.
Пушистая любимица продолжала взирать на него недоуменно и внимательно. Мэтт устремил на нее ответный немигающий взгляд. Ну и наглая тварь. И хитрая к тому же.
Когда они с Паолой переступили порог входной двери, кошка мурлыкнула.
— Ах, не беспокойся, — примирительно проговорила Паола. — Стоит появиться тебе здесь несколько раз, и она с тобой обязательно подружится.
Мэтт нахмурился. Побывать здесь несколько раз? Неужели она решила, что из их отношений что-то выйдет? Единственная причина, по которой он заехал за ней, — настояние его матери. У него нет ни малейшего желания вновь видеть эту кошку.
— Тебе больше нравятся собаки? — Как бы, между прочим, спросила Паола, когда они ехали в машине.
Мэтт крепко стиснул руль.
— Нет. Я вообще к животным не испытываю никакого интереса. — Он решительно отмахнулся от всплывшего в памяти воспоминания о маленьком щенке, который неотступно провожал его из школы домой. Он назвал собачку Тенью, потому что она всякий раз оказывалась в двух шагах от него. Потом как-то, когда Мэтт был в школе, а садовник по рассеянности забыл закрыть калитку, Тень убежала. Ее сбила машина. Вернувшись в тот день, домой, он все понял по глазам матери.
С тех пор ему не хотелось держать никакую живность.
— Ты вообще против любых животных? — надоедала Паола.
— Они не стоят беспокойства. И такого мнения многие люди.
Мэтт подумал о том, что животным неизбежно приходится отдавать часть самого себя. Да и шерсть они оставляют, где только можно. Не говоря уж о блохах в ковре и всякой другой дряни. Уж на этот счет у Мэтта не было никаких иллюзий.
Он ожидал, что Паола начнет с ним спорить, но, как ни странно, этого не случилось. Она молчала всю дорогу до дома его родителей, а Мэтт пару раз украдкой взглянул на нее, задаваясь вопросом, о чем это она думает. Может, волнуется из-за предстоящего вечера. Интересно, какого она о нем мнения? Конечно, она не похожа на Сару.
Мэтт свернул на затененную деревьями улочку, где находился дом его родителей.
— Уже приехали.
Мэтту всегда нравилось родительское гнездо огромный кирпичный двухэтажный дом с белыми колоннами. К нему вела извилистая дорожка. Ухоженные газоны, деревья все веяло миром и спокойствием. Сегодня дом блистал огнями, ярко светились не только окна, но и фасад был иллюминирован. С дюжину машин выстроились у подъездной дорожки. Мэтт сразу заприметил ярко-красный «корвет» Рори и белый «линкольн», принадлежавший чете Себастьян.
Когда он помогал Паоле выйти из машины, его опять обдало волной ее аромата. Она вскинула голову.
— Почему ты не сказал, что твои родители живут в Таре?
— Прости, что не сказал?
С ее губ сорвался смешок.
— Сам знаешь… про Тару. Это из романа «Унесенные ветром».
Мэтт так и не понял, заключалась ли в этом сравнении ирония. Вместе они прошли по дорожке, поднялись по широким ступеням на крыльцо. Мэтт позвонил. Массивные двойные двери открылись, их приветствовала старая служанка.
— Ах, наконец-то, — проворковала его мать, спеша навстречу. Она радушно улыбнулась Паоле.
— Привет, душечка. Как бы прелестно выглядите. Какое красивое платье!
— Спасибо, — ответила Паола.
Мэтт не мог не заметить, что она была приятно удивлена. Интересно, матери действительно понравилось платье или она просто хотела, чтобы Паола чувствовала себя свободнее. На самой матери было красное шелковое платье прямого покроя, а в ушах — рубиновые сережки с бриллиантами, подарок отца на день рождения. Бетти, как всегда, выглядела безукоризненно. Добродушно улыбаясь, она взяла Паолу за руку, провожая ее в огромную восьмиугольную комнату слева от холла. Мэтт последовал за ними.
Мать начала представлять Паолу собравшимся гостям, которые о чем-то переговаривались, потягивая коктейли. Мэтт сделал приветственный жест стоящему возле камина Рори. Тот подмигнул, но подойти не спешил, поэтому Мэтт присоединился к нескольким пожилым мужчинам, обступившим отца. Тут были отец Рори, Филип Себастьян, Джино Гарибальди — один из закадычных друзей отца и самый богатый человек в Хьюстоне, Саймон Уиттакер. Эти четверо неизменно играли вместе в гольф каждую пятницу, и так продолжалось с незапамятных времен. Мэтт обратил внимание на то, как они разглядывают Паолу. Особенно заинтересованным казался Саймон Уиттакер. Нетрудно догадаться почему: и его отец и Саймон, у которого была единственная дочь, надеялись породниться.
Когда его мать и Паола подошли к группе женщин, Мэтт, извинившись, поспешил за ними, не терпелось увидеть, что из этого выйдет.
— Мне хотелось представить вам знакомую Мэтта Паолу Романо, — пропела мать. Она по очереди представила стоявших: — Карелии Уиттакер, а это ее дочь Сара, Джоанна Себастьян — жена Филипа и мать Рори. А с Рори вы знакомы? Вон он. — Мать указала в сторону молодого человека. — А это Лючия Гарибальди и ее дочь Тереза. Ее сын сейчас разговаривает с Рори.
— Очень рада познакомиться, — сказала Джоанна Себастьян, высокая стройная женщина с узким миловидным личиком.
— Какое потрясающее платье, — отметила Сара Уиттакер, незаметно многозначительно подмигивая Мэтту.
Мэтт усмехнулся. Сара была одной из немногих приятных ему женщин. Из нее вышла бы идеальная жена. Сегодня вечером она выглядела особенно привлекательно: прямые светлые волосы убраны назад, роскошное бледно-голубое платье из шифона чудесно подходило к ее голубым глазам.
Он не помнил случая, чтобы она когда-то оделась не к лицу, сказала что-то невпопад или повела себя не так, как положено.
— Романо? Так вы итальянка? — спросила Лючия Гарибальди, и в ее агатовых глазах блеснула заинтересованность.
