Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Вы потрясающая, просто потрясающая женщина! Неповторимая! Таких, как вы, больше нет! И судьба... Какая у вас интересная жизнь, говорит сэр Джон. Он изумлён, восхищён, поражён! Он очень хочет помочь вам, Аврора Владимировна!
– Я тронута, – растаяла мадам Дроздомётова, сердечно пожав руку мистеру Баскервилю. – Вот уговорите Ариночку поехать с вами в Лондон, и душа матери наконец-то обретёт покой!
– Это само собой разумеется, утверждает сэр Джон. Арину Юрьевну он непременно убедит отправиться с ним – для этого он останется здесь ещё на день. Но мистер Баскервиль желает помочь непосредственно ещё и вам.
– В чём же? – растерялась наша героиня, а Щёткин принялся переводить эмоциональную речь англичанина.
– Сэр Джон предлагает вам издать мемуары в Лондоне, естественно, переведя их на английский язык. Ваша история крайне заинтересовала его, и он понимает, что то, о чём вы рассказали сегодняшней ночью, лучше не слушать, а читать. Он просит дать ему ваш телефон. По приезде в Москву мы с вами свяжемся, оформим передачу текстов у нотариуса, а уж потом сэр Джон будет сам заниматься их продвижением у себя на родине под вашим чутким руководством посредством международной телефонной связи или электронной почты. У вас есть Интернет, Аврора Владимировна?
– Нет.
– Ну и не страшно. Это дело поправимое, – успокоил её толмач. – Договорились?
– Насчёт Интернета?
– Нет, по поводу издания ваших книг в Англии?!
– Конечно! Но...
– Что «но»? – с опаской спросил Щёткин.
– Мне не верится, что они будут там напечатаны. Сами посудите: если моя жизнь не интересует соотечественников, то чем же она заинтересует англичан?
– Ещё как заинтересует! – вдохновенно прокричал Феофилакт. – Если за дело берётся мистер Баскервиль, то ваши книги не только привлекут к себе внимание англичан, но и гондурасцев с сингапурцами! – заявил он и разразился диким хохотом, видимо, от собственного остроумия.
Сэр Джон неожиданно вскочил со стула, затряс сначала правую руку нашей героини, потом левую, засим обе сразу, после чего, забыв обо всех приличиях, поднял писательшу за локотки и принялся с характерным для русского человека размахом и широтой натуры смачно целовать её в раскрасневшиеся, словно отполированные щёки, приговаривая:
– Сенькью! О! Сенькью!
Мистер Баскервиль ещё долго лобзал ланиты мадам Дроздомётовой, то шепча, а то и выкрикивая, судя по всему, слова благодарности, умиления и восторга в адрес новой своей знакомой. И неизвестно, сколько б это продолжалось, если бы в буфете неожиданно не раздался оглушительный грохот...
Взгляды бодрствующих моментально обратились к незаметной доселе спящей на самодельном ложе Бубышевой.
Начало светать, когда произошло неминуемое – то, что непременно должно было произойти. Стулья не выдержали тяжести и ёрзанья Вероники Александровны – разъехались в разные стороны, в результате чего покинутая в 1992 году любимым мужем Ларионом женщина грохнулась на пол, ударившись своим многострадальным, перенёсшим издевательство липосакцией животом.
– Что такое? И где это я? Где? – подняв голову, испуганно вопрошала она.
Наша героиня, чувствуя себя ответственной за жизнь неуклюжей приятельницы, поскольку именно она, Аврора Владимировна, пригласила её на премьеру, подскочила к Бубышевой первая и принялась, как на перроне, тянуть её за руки, дабы та обрела твёрдую основу под слоновьими ногами. Вслед за ней к Веронике Александровне подлетели сэр Джон, Арина, Щёткин и Остап Ливонович.
За окном брезжил рассвет. В проёме меж трёхэтажным кирпичным домом, где жила Арина, и кособокой чёрной избой далеко-далеко за городом тянулась узкая расслоившаяся надвое полоса нежно-розового цвета, словно кто-то намял в миске клубнику со сметаной, взял кисть и мазнул ею небрежно по небу...
...Дед Степан показался из-за стола, приглаживая свою всклокоченную, запутанную бороду, через минуту появилась и отёчная, заспанная физиономия поломойки-билетёрши. Вскочив на ноги, как по команде, они принялись стрелять глазами по грязным тарелкам, пустым гранёным стаканам и опорожнённым бутылкам в надежде опохмелиться.
– Ничего, – с огромным разочарованием тоскливо констатировала актриса-поломойка.
– Всё вылакали, гады! – с необузданной злостью на всех и вся прохрипел Степан.
– Пошли к бабке Рыбохвостихе, может, у неё есть, – молвила билетерша, слабо веря в собственное предположение. У вчерашнего Фамусова моментально загорелись глаза, он вскочил на ноги, подхватил подругу свою, и они, окрылённые зародившейся надеждой, вылетели из театра.
Бубышева ревела во весь голос. И не столько от боли, сколько от обиды на бывшего мужа:
– Ы-ы-ы! Хр-р, х-р! – заливалась она, приговаривая. – Вот объясните мне, люди добрые! Ну почему он от меня ушёл? Чем я ему плоха была? Ведь двадцать лет прожили душу в душу... А как он меня любил! Аврор! Ты знаешь, как он меня любил! Готовил сам! Даже огурцы с грибами консервировал! Да что там говорить! – трусы мои стирал! А-а-пчхи! Не вру! Помню, отдыхали мы с ним где-то в Подмосковье, так он нашёл берёзку одинокую в поле и ножичком перочинным вырезал на ней сердце, пронзённое стрелой, а под ним подписал: «Ларик плюс Верик равно любовь навсегда-а-а-а...» – и Бубышева безутешно заплакала. Наревевшись, она, утирая слёзы, задала то ли самой себе, то ли всем присутствующим свой обычный, ставший уже риторическим вопрос: – И что же всё-таки произошло в девяносто втором году?
Кое-как успокоив и приведя приятельницу в чувство, наша героиня подскочила к дочери и, подобно Бубышевой, захлюпала, будто заразившись от неё:
– Аришенька! Так мы с тобой и не пообщались, не поговорили, как мать с дочерью! Не успели оглянуться, как мне обратно ехать пора! Что ж это такое-то! – выла Аврора Владимировна, крепко сжимая в объятиях своё любимое чадо и зажав в правой руке билет на девятичасовой утренний московский поезд.
– Зато повидались! – сказала Арина, ей даже на руку было, что родительница всю ночь проговорила с сэром Джоном – по крайней мере, не увещевала дочь, как это обыкновенно случалось, чтоб та немедленно возвращалась в опостылевшую столицу.
– Повидались, повидались. Эх, Аришка! Загубишь ты себя в этой Осрани! Не будь ты хоть сейчас дурой! Соглашайся на предложение сэра Баскервиля! Ведь такое раз в жизни случается! Он сумел разглядеть в тебе истинный актёрский талант! Он ведь специально ещё на день остаётся тут, чтоб уговорить тебя поехать в Лондон! Брось ты этого дурня Ливоновича! Ведь он-то держит тебя только потому, что за свою шкуру беспокоится!
– Мама! Ну что ты такое говоришь-то! – устыдила её гениальная актриса.
– А что я не так сказала-то? Что? Мать всё правильно говорит! Мать лучше знает! Мать жизнь прожила! Его-то, твоего драгоценного Ливоныча, поди, никто в Англию-то не зовёт! Больно он там кому нужен! – шепча, вразумляла дочь Аврора Владимировна. – Ну, пора мне. Время уж без пятнадцати восемь. Вероника, собирайся, не то на поезд опоздаем!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
