— Хорошо, если в этой ведомости будет стоять что-то приличное.
— Ну уж ниже четверки тебе ничего поставить не могут! — Тимур напряженно улыбнулся.
— Мне?
— Неужели ты за меня не сдашь английский? Для тебя это раз плюнуть.
Варя молчала, покачиваясь вместе с вагоном.
— Но ведь преподавательница меня не знает.
— Она не знает никого из нашей группы.
— Она откроет зачетку и увидит твою фотографию.
— А зачетку я случайно потерял.
Варя в изумлении вскинула на Тимура глаза. С такой же интонацией обычно заявляют, что в кустах случайно находится рояль.
— Вот, посмотри, что мне выдали взамен.
Взамен «потерянной» зачетки Тимуру выдали листок с печатью — официальный допуск к экзаменам. Фотографии на нем не было. После фамилии «Слюнько» стояли только инициалы: «Т. С.». Варя с ужасом осознала, что этот документ дает ей полное право на время стать Тимуром.
— А если я все-таки попадусь?
Тимур посмотрел в вагонное окно, хотя не мог увидеть там ничего, кроме черноты туннеля.
* * *
— Слюнько? Из какой вы группы? Ага, ведомость здесь. Ну, проходите, давайте зачетку… Что это у вас? Да, бережнее надо к документам относиться! Как же вы ее ухитрились потерять?
— Собака разорвала, — полушепотом сказала Варя. Голос у нее никак не мог окрепнуть.
— Собака? Ну, это знакомо! У меня собака чуть партбилет один раз не съела. А по тем временам это знаете что было… Ну, не будем отвлекаться: вот вам текст — прочесть, пересказать, потом ответите на мои вопросы.
По мерками филологического факультета текст был почти элементарный. Юридическая лексика Варю тоже не смутила — она в свое время зачитывалась Гришемом, и словосочетание «Miranda warning»[1]не наводило ее на мысль о девушке по имени Миранда. Когда же Варя спокойно отложила текст в сторону и пересказала его своими словами, не подглядывая в бумажку и не спотыкаясь на каждом термине, преподавательница, ни о чем больше не спрашивая и не сводя с Вари умиленного взгляда, вывела в ведомости «отл.». Варя поднялась, сама еще не веря в то, что ей удалось провернуть такую аферу. Обычно у нее не получалось даже незаметно списать в школе на уроке. Наверное, это и есть перевоплощение…
— Я обязательно похвалю вас, когда встречу Тамару Петровну! — пообещал ей за спиной восторженный голос экзаменаторши.
Видимо, Тамара Петровна и была Лисой…
Варя вдруг поняла, как должен был чувствовать себя Штирлиц, узнав, что отпечатки его пальцев остались на чемоданчике русской радистки.
— I beg you not to do it![2]— прошептала она, теряя дар речи на родном языке.
— Почему? — удивилась экзаменаторша, для которой иностранный язык был явно в тягость.
— Because modesty is the best policy[3], — сдавленным голосом тайного агента пояснила Варя и вылетела за дверь.
За дверью она молча продемонстрировала Тимуру отличную оценку в его документе и приложила руку к груди, прерывисто дыша и покачивая головой. Она пыталась улыбаться.
— Я же говорил, что получится, — довольным голосом заявил Тимур. Он сложил документ пополам и опустил в нагрудный карман. — Слава богу, что у меня такая нейтральная фамилия.
Варя молча дышала, глядя в стену. Действительно, фамилия у него была бесполая. Видимо, только за фамилию Тимур и мог благодарить судьбу.
— Трудно было?
— Страшно!
— Да, это вы, девушки, любите — повизжать от страха.
— Я не визжала! — возразила Варя, чувствуя, как возмущение рвется изнутри, словно магма из вулкана. — Я говорила по-английски вместо тебя и сдала за тебя экзамен.
— Тебя похвалить надо? Ну, молодец, молодец. Я бы в первом классе тоже мог сдать какой-нибудь экзамен.
Варя круто развернулась и пошла к лифту.
Тимур ее не удерживал.
* * *
Однако и это был еще не конец. Конец наступил на следующий день. Тимур целый день где-то пропадал, а у Вари целый день просидела Наиля. Подруги разложили перед собой список вопросов по зарубежной литературе и обменивались сведениями о прочитанном (осилить всю программу в одиночку было не под силу).
Варя уже без раздражения, а с некой лирической грустью отметила, что Наиля не читала даже «Гамлета». Только слышала, что он любил бродить по кладбищам, любоваться черепами и задаваться при этом банальным вопросом: «Быть или не быть?»
— Так он умер в конце?
— Умер, умер. Лаэрт заколол его отравленной шпагой.
— А сам Лаэрт, значит, жив остался?
— Нет, Лаэрт тоже умер — Гамлет заколол его перед смертью. И короля, кстати, тоже.
— А-а-а… А потом что? Родители ходят к Гамлету на могилу?
— Это в «Отцах и детях» они ходят на могилу. А здесь отца Гамлета убивают еще до начала пьесы, а мать в самом конце выпивает отравленное вино.
— А невеста?
— Невеста топится в середине. После смерти своего отца.
— Что же они мрут-то как мухи? — вздохнула Наиля.
Варя думала о другом: ей тоже хотелось бы сейчас умереть подобно шекспировским героям — пройдя через высокое страдание и исчерпав в душе до дна и любовь и ненависть. Но предстояло оставаться на земле и даже куда-то стремиться, как стремятся куда-то русла пересохших рек.
Они просидели еще с полчаса, обсуждая превратности судьбы, постигшие Ромео и Джульетту, Отелло и Дездемону, Антония и Клеопатру. И каждый раз всему виной была любовь.
Варя еще не привыкла думать об этом чувстве с горькой усмешкой; едва на языке рождалось звонкое, но быстро затухающее слово, сердце брали в тиски и жарили на медленном огне.
Тимур пришел тогда, когда Наиля собралась уходить. Знакомя их, Варя обратила внимание, как заинтересованно они оглядели друг Друга.
— «Наиля» — очень красивое имя, — сказал Тимур.
— Оно означает «подарок».
— Подарок? Да, действительно, подарок…
Варежка, чайник поставь!
Варя отправилась ставить чайник, а Тимур остался в комнате с Наилей, присев с ней на диван и о чем-то расспрашивая, а чтобы Наиле стало с ним веселее, включил магнитолу.
Варя не думала, что история повторяется в третий раз, но это случилось. Нарезая к чаю рулет с повидлом, она услышала бесконечно прекрасное и несбыточное «Last night I dreamt of San Pedro» и, дрогнув, полоснула себя ножом по пальцу. Варя вошла в комнату, глядя, как стремительно краснеет рана, и расплескала чай, неловко расставляя чашки, — она боялась испачкать их кровью.
