— Разве утренний визит к вашему дяде, судье, не явился подкреплением моего первого впечатления?
Джейми вздохнула.
— Почему, если происходит что-то неприятное, это снова и снова случается с одним и тем же человеком?
— Кажется, таков закон Мерфи. Но вам лучше знать: адвокат — вы, а не я.
— Мне ужасно неприятно, что из-за этого инцидента я не могу доказать вам, что Чэрити-Сити — замечательный город, в котором приятно жить, создавать семью и растить детей, — с сожалением сказала Джейми.
— Здесь безопасно. Ваш дядя ясно дал понять, что на территории, подлежащей его юрисдикции, не бывает уличных драк. Он серьезно относится к своим обязанностям. — Сэм сделал большой глоток чая. — Так почему вы не занимаетесь этим?
Джейми озадаченно посмотрела на него.
— Чем?
— Не растите пару детей.
Глаза Джейми мгновенно померкли, и Сэм пожалел, что не может взять назад свои слова, которые, очевидно, причинили ей боль. У него возникло желание обнять ее и утешить. Но больше всего ему хотелось знать, почему Джейми выглядит так, словно она потеряла что-то самое дорогое.
Проглотив комок, вставший в горле, Джейми, казалось, овладела собой и, сделав усилие, посмотрела Сэму в глаза.
— Я знаю по опыту, что лучше всего сначала построить прочные отношения, а затем переходить на другой уровень.
— Что это означает?
— Что у меня не будет детей без любящего, заботливого отца, у которого никогда не возникнет мысль покинуть их.
— Жизнь не дает гарантий, — цинично возразил Сэм. Увидев боль, застывшую в ее глазах, он забыл о собственных переживаниях. — Это как-то связано с тем, что произошло в Нью-Йорке?
— Да.
— Не хотите рассказать?
— Нет.
Появившийся Кевин вежливо спросил, не нужно ли им чего-нибудь еще, и, получив отрицательный ответ, удалился, бросив на Джейми, как заметил Сэм, горящий желанием взгляд. Что-то сжалось у него в груди, но Сэм отказался верить, что он способен ревновать к школьнику. Во всяком случае, появление Кевина помогло сгладить неловкий момент.
Поев салата, Джейми положила вилку.
— Расскажите мне о своей семье. Особенно об отце.
— Следуя вашему примеру, я предпочел бы не делать этого.
— В вашем замечании о том, что жизнь не дает гарантий, прозвучала горечь.
— Это было сказано между прочим.
— Ну, конечно. — Джейми втерла рот салфеткой и положила ее рядом с тарелкой. — Вы хотите, чтобы я поверила, будто вас вырастили волки?
— Нет. Моя мать.
— Она живет в Лос-Анджелесе?
— Нет. Умерла около десяти лет назад.
— Мне жаль, Сэм.
— Мне тоже.
— А ваш отец?
— Он сукин сын. — Сэм почувствовал, как в нем вспыхнул гнев, от которого все сжалось внутри.
— Что он сделал вам? — потрясенно спросила Джейми.
— Он игнорировал меня. Я не упоминал о том, что он был адвокатом? Когда я решил, что не последую по его стопам, его интерес ко мне угас. На мать он тоже не обращал внимания.
— Не понимаю.
— Он не был — как бы это выразиться? — однолюбом. Когда мама отказалась мириться с этим, отец развелся с ней и забрал все.
— Очень жаль. Имущество должно быть разделено или по крайней мере распределено по справедливости плюс средства на содержание ребенка. А как насчет алиментов? Очень часто сторона, имеющая более высокий доход, по решению суда должна оплатить юридические услуги, — со знанием дела сказала Джейми.
— Ничего этого не произошло.
— У нее был адвокат?
Сэм кивнул.
— Он гроша медного не стоил. Я предлагал матери нанять другого, но она отказалась, так как могла позволить себе только одного, а тот спасовал при первых же схватках с адвокатом отца.
Закон не защитил мать; суд вынес несправедливое решение. Высокооплачиваемый адвокат отца отклонил притязания своего оппонента и выиграл по всем пунктам. Но больше всего Сэма уязвило то, что он, сын, не смог защитить мать. Некоторые полагали, что Сэм стал полицейским по злой иронии судьбы, но он верил, что упорно трудится, чтобы очистить улицы от плохих парней. Постепенно ему стало ясно, что адвокаты работают с таким же упорством, чтобы освободить тех, кого он помог посадить за решетку.
— Что ж, — сказала Джейми, встретившись с ним взглядом, — я могла бы сесть на своего конька и несколько часов проговорить о защите личных прав, но это было бы бесполезной тратой времени. Могу только сказать, что моя работа — оказывать помощь тем, кто ее не имеет.
— Понятно.
— Я презираю адвокатов, которые делают нас предметом для шуток и порочат профессию. Хотите верьте, хотите нет, но мне жаль, что ваша мать незаслуженно пострадала.
— Вам не нужно извиняться.
— Мне — нет, но вашему отцу нужно.
— Он умер.
Джейми широко раскрыла глаза и положила ладонь на руку Сэмюэла.
— Мне жаль.
— А мне нет. Я сожалею лишь о том, что он оставил мне кучу денег, которые следовало бы получить матери. Чтобы сделать ее жизнь легче. — Он посмотрел на Джейми. — Я не мог помогать ей.
— Сочувствую, Сэм. — Она сжала его руку. — Но я уверена, что она гордилась бы вами. Тем, что вы полицейский. Помогаете людям.
Сэм не отнял руку. Ему было приятно прикосновение Джейми.
— Возможно.
— Почему вы ушли из полиции?
Он пожал плечами, убрал руку и немедленно пожалел об этом.
— Спекся. Выдохся.
Но дело было не только в этом. Жертвы, которых он не сумел спасти, преследуют его днем и ночью. Смерть женщины, которую он был обязан защитить, оказалась для него тяжелейшим ударом. После того, что произошло, он больше не хочет нести ответственность за чужие жизни. В том числе за жизнь Джейми. Но обстоятельства сильнее его, и теперь он боится, что подведет ее.
Еще один удар для души, истекающей кровью.
— Спасибо за воду, миссис Поттс. — Джейми отдала Сэму одну из бутылок и заметила, что женщина с любопытством разглядывает человека, который жил под крышей Джейми уже три дня.
— Не за что, дорогая.
Семидесятилетняя Этта Мэй Поттс была движущей силой городского благотворительного общества, занимавшегося изготовлением стеганых одеял. Каждый месяц жительницы Чэрити-Сити отдавали сшитые своими руками одеяла в местный приют для женщин, подвергнувшихся насилию в семье, и на этот раз наступила очередь Джейми собирать пожертвования.
Пальцем, изуродованным артритом, Этта Мэй поправила очки в металлической оправе.
