— Скажите точно: во сколько вы оцениваете рубины?
Вопрос застал ее врасплох, когда ее тело еще не очнулось от ласки, поэтому она не успела продумать ответ. Рене сказала только то, что на самом деле думала:
— Пятьдесят тысяч фунтов, а возможно, и больше.
— Пятьдесят тысяч? — Он тихо присвистнул — За несколько драгоценных вещиц?
Она почувствовала в его голосе нечто большее, чем простое сомнение.
— Они не просто драгоценные камни, месье. Это знаменитые рубины «Кровь Дракона». — Они принадлежали благородному французскому семейству. Как и многие другие, опасавшиеся потерять все во время революции, герцог де Блоис постарался спасти хотя бы часть семейного состояния. Рубины «Кровь Дракона» вместе с другими семейными реликвиями были вывезены контрабандой из Франции; их надеялись спрятать в хранилище банка до того времени, когда герцог совершит побег или его наследники смогут их востребовать.
— Думаю, герцог не совершил побега?
— Он был передан Комитету и казнен за измену, как и его жена, его сыновья и внуки, даже младенец, которому было не больше месяца.
— Каким образом рубины оказались у вашего жениха?
— Он один из тех, кто брал драгоценные камни, золото и серебро — и не только у герцога де Блоиса, но и у других — на хранение, обещая их вернуть, как только владельцы покинут страну вместе с семьями. Действительно, он держал все это богатство в собственном банке, пока не получил известие, что владельцы попали в тюрьму, а потом их казнили. А дальше эти сокровища становились его собственными.
— Какой он предприимчивый, — заметил Тайрон.
— Предприимчивый, — согласилась Рене, — и совесть не беспокоит, что прибыль запятнана кровью.
Заметив, что Рене разволновалась, Тайрон поднял руки, желая успокоить ее.
— Я почти готов встать на защиту вашего жениха, но…
— Никакой защиты, — прервала она. — Эти несчастные доверили ему драгоценности, чтобы обеспечить собственное будущее, защитить семейное наследство от исчезновения. Они заплатили ему огромные суммы за контрабандный перевоз, чтобы Робеспьер и его жадные фавориты не конфисковали все от имени свободы, равенства и братства, а он украл сокровища, украл их из могилы.
— И теперь вы собираетесь украсть их?
— Если я смогу — да.
— И двойная мораль вас не волнует?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, осуждать других за то, что вы намерены сделать сами. Но не беспокойтесь, вам незачем отвечать на этот вопрос. Меня больше интересует другое. Вы сможете продать рубины, не потеряв в цене?
— В Лондоне есть люди, лояльно относящиеся к Франции, к монархии. Они охотно выкупили бы рубины только ради того, чтобы они снова не попали в руки другого такого же Эдгара Винсента.
— Эдгар Винсент? Какое, черт возьми, он имеет отношение к этому?
Рене вздохнула.
— Он — мой жених. Он — мужчина, за которого я должна выйти замуж четырнадцатого числа.
Тайрон не смог удержаться от широкой усмешки.
— Черт побери, что вы говорите!
— Это что-то меняет, месье? Вы знаете его?
— Наши дороги пересекались, а мечи скрещивались.
— Вы уже грабили его?
Из темноты раздался хриплый смех.
— Действительно, было дело. Если память мне не изменяет, среди щедрых даров от него и его компаньонки был один премилый пустячок. Брошь… — он умолк на секунду, задумавшись, словно устанавливая между чем-то связь, — из рубинов и алмазов… И жемчуг первоклассный.
— Пожалуйста, расскажите мне, — Рене едва дышала, — рубины были обвиты жемчугом? Золотая змея с алмазными глазами?
— Это была невероятно изящная вещица, — согласился он. — Слишком даже, потому как джентльмен, с которым я давно имею дело, отказался ее взять. Я вспоминаю сейчас… он говорил, кажется, что быть беде, если он согласится связаться со мной и попытается продать ее по своим обычным каналам.
Рсне почти боялась задать вопрос, который мучил ее.
— Значит, она все еще у вас?
— Ну а если и так? — поинтересовался Тайрон.
— Если так, то она невероятно подняла бы цену всего гарнитура.
— Не пытаетесь ли вы еще раз воззвать к моему низменному инстинкту — жажде наживы? — ехидно спросил он.
— Я сомневаюсь, что практицизм — низменный инстинкт, месье. И я с удовольствием заплатила бы любую цену, которую вы запросите, за эту брошь.
— Любую цену? Опасное предложение, мамзель.
Девушка посмотрела в глаза Капитана Старлайта — они были сейчас еще ближе, чем минуту назад, — и тихо сказала:
— Я не думаю, что вы столь бесчестны, каким хотите казаться.
— Почему? Потому что вы до сих пор одеты? Или потому что я не попытался поцеловать вас до сих пор?
Прямолинейность его ответа поразила Рене, но Капитан Старлайт не дал ей опомниться; его рука утонула в серебристом облаке волос Рене, и его губы нашли ее губы, а другой рукой он обнял тонкую талию и прижал хрупкое тело к своему сильному телу. Это было объятие мужчины смелого, искреннего, уверенного в себе, который не тратит времени попусту на лесть и комплименты. Капитан Старлайт быстро и умело преодолел барьер ее губ, и его язык был уже в горячей глубине ее рта, проникая все глубже. Это было скорее вторжение, чем нежность, и когда он прервал поцелуй, Рене почувствовала, что ее заалевшие губы, к ее глубокому удивлению, жаждали гораздо большего.
— Вам следовало бы выслушать один маленький совет, мамзель, — нежно прошептал он. — Я не святой, не спаситель, не монах. Не соблазняйте меня на большее, чем вы готовы дать. Или вы кое-что потеряете. — Он оставил ее так же внезапно, как и схватил. — Как Рос планировал устроить западню? Расскажите.
Быстрая перемена темы и поведения ошеломила ее, и она начала заикаться:
— Я… я не знаю… д-деталей, месье, он не рассказал мне. Это п-правда, я клянусь вам. Но, — добавила она слабым виноватым голосом, — он знает, что я должна встретить вас снова в течение трех дней.
Капитан Старлайт размышлял не долее секунды, потом спросил:
— Вы понимаете, что случится с вами, если Рос обнаружит, что вы собираетесь его надуть?
— Я знаю характер полковника.
— Его характер? Мамзель, вы еще не видели, что у него за характер! Вы узнали только о его жадности и, возможно, подлости, но вы не подозреваете, насколько он жесток и бессердечен. На вашем месте я попытался бы избегать любой возможности снова оказаться наедине с ним.
Губы Рене все еще были влажными, они еще помнили неожиданное нападение Капитана Старлайта.
— У него более сомнительная репутация, чем у вас?
