Приняв властный вид, она обратилась к единственному конюху, здоровенному верзиле с тупой красной физиономией:
— Я Розамонд Маршал, и Першор принадлежит мне. Советую понять, что я не потерплю такого обращения с моим слугой. У меня пять лошадей, включая две вьючных, и всем нужна вода, корм и убежище.
— Даймок сдерет с меня шкуру, если я накормлю вашу скотину, — пробурчал он, скрестив руки на широченной груди.
Розамонд, потеряв голову от ярости, взмахнула хлыстом, но мясистая лапища в два счета вырвала у нее единственное оружие.
— Не успеешь оглянуться, как брякнешься на зад в кучу дерьма, а твоему слуге я подкрашу второй глаз, если немедленно не уберетесь из конюшни!
— Мерзкая свинья, чтобы тебе задохнуться в этом смраде! Пойдем, Нед, я помогу тебе натаскать воды.
— Я сам… Госпожа, простите, что не смог с ним сладить.
— Я помогу тебе, Нед. Нужно же на чем-то сорвать гнев, прежде чем он меня задушит. Я начинаю понимать, что женщины не пользуются тут никаким уважением. И хотя я владею каждым дюймом этой земли, каждой палкой и камнем, эти люди не желают выполнять моих повелений. Во имя Господа, как это леди Элеонора ухитряется править Кенилуортом?
— Прошу прощения, госпожа, она делает это не именем Господа, а именем Симона де Монфора. Если за спиной леди стоит властный и сильный мужчина, все беспрекословно ей подчиняются.
Поднося воду своему коню Нимбусу, Розамонд размышляла над словами конюха.
— Придется стреножить лошадей на лугу за конюшней, Нед. Ночь будет холодной, но они хотя бы смогут пощипать сена из вязанок. Завтра мы уезжаем.
Обиходив коней, Розамонд помогла Неду внести вещи и велела следовать за ней в обеденный зал. Даймока нигде не было видно, но остальные по-прежнему сидели за столом. Перед Нэн не было еды, очевидно, ее так и не покормили. И тут Розамонд взорвалась. С воинственным видом она двинулась к столу.
— С меня хватит! Сыта по горло!
Одним махом она смела все на пол. Расплющенные пудинги, залитые соусом, упали рядом с кусками сыра, гусиные потроха плавали в винных лужах, оловянные блюда и кубки покатились по каменным плитам.
— Если нам не видать еды, то и вам ничего не достанется! — прошипела она и зашагала к кухне, приказав Нэн и Неду следовать за ней.
Великанша кухарка была счастливой обладательницей трех подбородков и соперничала цветом лица с громилой на конюшне.
— Тут мое место! Убирайся! — нагло бросила она, но Розамонд схватила тяжелую медную ложку с длинной ручкой и взмахнула перед носом толстой бабищи.
— Отойди, жирная сука, или я подвешу тебя над огнем и вытоплю все сало! Мы сами себя покормим, что не составит никакого труда при том количестве еды, которой завалена кухня! В жизни не видела подобной гнусной расточительности! Нэн, приготовь три тарелки! Нед, наполни корзину сыром, фруктами и вином, мы отнесем ее наверх. — Презрительно ткнув вертелом в живот кухарки, она добавила: — Твои дни в этой кухне сочтены! А теперь прочь с глаз моих!
Бродя по дому, они повсюду видели следы запустения: грязь и мусор, сломанную мебель. Занавеси сгнили от сырости, каменные стены были в разводах плесени. Только в комнатах слуг царили порядок и уют.
Все трое трудились целый день, чтобы сделать обитаемой спальню с альковом. Нед нарубил дров, Нэн помогла госпоже просушить перины у огня и выскребла полы, пока хозяйка смывала плесень со стен и протирала окна.
— Слава всем святым, что надоумили леди Элеонору напомнить мне о белье. Клянусь, отныне никогда не буду без него путешествовать. Нед, тебе придется лечь в алькове. Боюсь, спать в разных комнатах нам опасно.
Они поели там же, у огня, и Розамонд зажгла пару душистых свечей, которые привезла с собой.
— Придется завтра же вернуться в Кенилуорт. Мой кузен Ричард непременно во всем разберется. Он наверняка не имеет представления о том, что тут творится! И спасибо вам за помощь. Я до сих пор в себя не пришла!
— Успокойтесь, ягненочек мой! — нежно сказала Нэн. — Хорошо, что я захватила теплые пуховые одеяла. Вы, похоже, измучены до смерти.
Розамонд долго лежала, наблюдая за игрой теней на стене и проклиная себя. Она понимала, что именно на ней лежит львиная доля вины за все, что происходило в Першоре. Сколько лет она пренебрегала своими обязанностями, позволяя другим управлять землями и владениями Маршала!
Гнев сменился отчаянием. Никогда еще Розамонд не чувствовала себя столь беспомощной, бесполезной и ничтожной. Она имела меньше власти, чем беспризорные псы во дворе — те хотя бы могли гонять гусей. Меньше всего на свете Розамонд хотелось с позором возвращаться в замок Кенилуорт, но ничего не оставалось, кроме как смирить гордость и попросить помощи.
Господи, что за дни настали! Только вчера При мысли о сэре Рикарде у нее горло перехватывало. Сегодня же события в Першоре грозили окончательно сломить ее дух.
Глава 5
В Кенилуорте рыцари целый день были заняты тренировками во рву и вокруг него. Выяснилось, что некоторые даже не умеют плавать, так что пришлось их обучать. Лорд Эдуард и сэр Роджер заметили, что валлийцы ничуть не устали после нескольких часов, проведенных в воде, и приступили с расспросами к своим оруженосцам из Уэльса. Гриффин, высокий и светловолосый в отличие от большинства своих низкорослых темноволосых соотечественников, широко улыбнулся:
— В нашем краю столько бурных рек, что если не научишься их одолевать, попросту утонешь.
— Я восхищаюсь умением валлийцев управляться с большим луком, — добавил принц Эдуард, сбрасывая кольчугу. — Я намереваюсь научиться этому сам и обучить своих людей и даже заказал шестифутовые луки для своих гасконцев. Мне кажется, это оружие лучше арбалетов.
— Да, но только в том случае, если оно попадает в руки искусных лучников, — смеясь, возразил Род.
— Это верно, господин, — согласились Гриффин и Оуэн, оруженосец принца. — Требуются годы тренировок, господин.
— В таком случае нам лучше начать поскорее, — ухмыльнулся Эдуард. — Вели поставить вязанки сена взамен мишеней на том поле, за рвом, и я попрошу Симона выделить нам валлийских лучников. Пусть покажут, как это делается.
— Эдуард, я понимаю, что вы неутомимы и поэтому забываете — другие могут уставать, — запротестовал Род. — Бедняги полдня провели в ледяной воде! Неужели тренировки не могут подождать до завтра? — Он снял тяжелую кольчугу и отдал Гриффину.
Эдуард добродушно рассмеялся.
— Слабаки вы все! — фыркнул он, стаскивая влажную полотняную рубаху. Род последовал его примеру.
С крепостных валов послышались восторженные женские крики, и двое полуобнаженных воинов подняли удивленные глаза. На стенах толпились женщины.
— Ах, будь я проклят! Как по-твоему, они на все согласны? Я смело могу выбирать? — спросил Эдуард.
