— Мама, что со мной будет? — Саша сидела боком на неудобном стульчике в крохотной кухоньке и машинально перелистывала старые каталоги, в которых она когда-то снялась и которые мама держала на видных местах. Сашке всегда было неприятно на них смотреть, но сегодня они особенно огорчали ее, и листала она их из чистого мазохизма. — Работы нет. Я старею. Ничего не умею.
— Миленький мой, ну какая у тебя старость! — мама быстро взбалтывала тесто, время от времени добавляя в него молоко. — Ты молода и прекрасна. В наше время это не возраст. Все только начинают карьеру в тридцать. Надо только немного отъесться. Такое бывает, что нет работы. А потом все устраивается. Да и где еще они возьмут такую, как ты? Ты же лучше всех!
Елена Семеновна, в прошлой советской жизни заслуженный педагог, не падала духом и, несмотря на незадавшуюся личную жизнь, много работала, ухаживала за матерью и даже находила время и энергию посещать концерты российских гастролеров и некоторые не слишком дорогие театральные постановки.
— Мамочка! Я сегодня к тебе еду, сижу в своем роскошном невыплаченном джипе, и на углу увидела нищую. Я на нее смотрю сквозь окно, и вдруг меня пронзила мысль, что ведь это я вижу себя в старости.
— Санечка, слушай меня! Тебе пора выйти замуж! — веско повторила бабуля.
— Да, — задумчиво согласилась Сашка. — Хотя бы ненадолго. Но за кого?
— А вот был, помнишь, такой приятный архитектор?
— Ага, приятный, — сморщилась Сашка. — Они все приятные по ресторанам водить. А когда мне надо было новую машину покупать, то он, кроме мудрых советов по экономии горючего, ничем не пригодился.
— Надо же! — вздохнула мама. — Чем богаче, тем скупее. Как-то сегодня мужчины норовят жить без ответственности. А как обстоят дела с Артемом?
— Артем бедный.
— Почему бедный? Он программист, а они хорошо зарабатывают. И главное ведь не количество денег, а мужская поддержка, сознание того, что ты не одна.
— Мама, Артем, когда пошел со мной в супер, и ему пришлось уплатить за покупки, после этого пасся у меня в доме до тех пор, пока все не подъел. А когда в Эйлат поехали, то он с меня стребовал половину стоимости «Царицы Савской». Хотя, если бы я с ним не поехала, то ему пришлось бы оплатить все самому. Но мне даже противно было с ним это обсуждать!
— Да, действительно, это как-то не по-мужски. Если нет денег, то нечего приглашать девушек в Эйлат.
— В том-то и дело, что нет у него. Он такой хозяйственный, квартиру вот себе купил, машину новую. Каждую свободную копейку вкладывает с умом, нет у него денег на нормальную жизнь.
— Это как раз хорошо, что хозяйственный. А ты вечно паришь в облаках. Та, на которой он женится, будет обеспечена и квартирой, и всем необходимым. Говорят же — экономь на спичках, будешь пить шампанское!
— Нет, мам, мне эта премудрость отвратительна. Пока пиво дешевле, никакого шампанского он пить не будет. Я за него замуж не пойду. К тому же, он моложе меня и вообще жениться не собирается. Это ему представляется расточительством. А если женится, то будет забирать у жены зарплату, чтобы расплачиваться за мебель и отпуск за границей. Сухарь и зануда. — Сашка передернула плечами. — А вот мне что делать? На что я гожусь? Сначала вывели такую породу женщин — красивых, избалованных, несамостоятельных, непрактичных, с кучей потребностей, а потом вдруг объявили: извольте радоваться — у нас теперь эмансипация, феминизм, все заботятся о себе сами, женщины платят половину за номер в гостинице!
— А еще эта сексуальная революция на ваши глупые головы! — с осуждением поддакнула бабуля, стукнув слабым кулачком по столу.
— Александра, может, действительно, тебе самой купить квартиру? Ты сходила бы в банк, узнала, на каких условиях и какую ссуду можно получить. Мы тебе, чем сможем, поможем. — Елена Семеновна стала накрывать на стол, аккуратно вынимая из серванта фарфоровые чашечки и блюдечки.
Сашка только мотнула пепельной гривой.
— Мам, с моими непредсказуемыми доходами мне ни один банк ссуды не даст. И потом — снять квартиру я могу в самом престижном районе, а где бы я смогла купить? Не жить же мне в Ново-Якове или в Кирьят-Арбе. Да и вообще — одинокая женщина покупает квартиру, когда она осознает и признает, что на надеждах на замужество надо поставить крест. Все одинокие владелицы квартир старые, уродливые и несчастные!
— А как же твоя Мурка? — не сдавалась Елена Семеновна.
— Мурке, между прочим, квартиру купили родители. Они здесь уже почти двадцать лет и профессора! К тому же, ей замуж не надо. Она вообще са-мо-до-ста-точ-на-я, если не считать купленной папой и мамой квартиры! — с горечью сказала Сашка.
— Да, она очень решительная девушка, — осторожно повела наступление мама. — Может, тебе бы следовало больше общаться с другими людьми, а то она на тебя очень влияет…
— На меня надо влиять! Мне как раз не хватает кого-нибудь, кто бы мной руководил построже и вел по жизни! Я устала сама все решать и обо всем заботиться. Я лентяйка, транжира и обжора. А Мура — трудоголик, феминистка и интеллектуал. Я вся — эмоции, порыв и трепыхание, а она — разум и здравый расчет! — Сашка запихнула в рот первый блин. — Кстати, она мне посоветовала научиться печатать по слепой системе.
— Это еще зачем? — изумилась Елена Семеновна. — Секретаршей, что ли, стать?
— Почему секретаршей? Вон Мурка, она журналистка. Им тоже надо уметь печатать.
— Ну что ты себя с Муркой сравниваешь! Ей еще никто не предлагал демонстрировать моды и сниматься в рекламе. Ты — всем известная, тебя весь Израиль обожает, ты на виду, успешная, самая красивая! Зачем тебе печатать?
— Может, мне на курсы программистов пойти? В конце концов, я ни от кого ничего не требую, я только хочу иметь возможность самой себя обеспечивать!
— Санечка, — пригорюнилась бабушка, — я всю жизнь была медработником, а твоя мама — прекрасным педагогом, а вот видишь, на старости лет мы превратились в нищих. Твоей матери приходится ухаживать за чужими стариками, чтобы свести концы с концами, а когда не станет меня и моей пенсии, вообще неизвестно, как она дальше жить будет! Упаси меня Бог вмешиваться, но я Лене говорила, — бабушка сердито кивнула на дочь, — не убудет от тебя немножко и кашрут пособлюдать, и свечки иногда зажечь… Глядишь, Ицик и не сбежал бы! В этом мире одиноким женщинам приходится туго. Мое дело сторона, но неужто нельзя было сказать, что мы всегда голосуем за эту религиозную партию… Как ее? ШАС! Но меня никто никогда не слушает. Ах, если бы Боренька прислушивался к моим словам, — старушка утерла глаза ладонью, — он, может, и сегодня был бы жив…
— Мама, с Борисом Андреевичем ты развелась за пять лет до моего рождения!
— Да? — удивилась бабушка. — Ну, это была просто размолвка между двумя любящими… Мы очень любили друг друга…
— Какая размолвка! Ты после войны вышла замуж за моего отца и родила меня!
