Был солнечный летний день и поэтому дочка и мама собирались на прогулку с маленькой Джульеттой. Она была копия своей мамы: те же вьющиеся волосы, те же голубые глаза и строптивый нрав. Два дня назад Элизабет приехала в гости к своей старшей дочери, и они много времени проводили в чудесном парке около дома, в котором жила Анна, и ее муж Саймон.
После смерти Джулии Анна и ее сестра Мария практически сразу уехали в город, им была невыносима мысль о том, чтобы находится в месте, где умерла их сестра. Анна вышла замуж, а Мария поступила на учебу в пансион благородных девиц, куда так мечтала попасть Джулия, и редко писала письма семье. Родители девочек продали свой дом в Чарльстоне, где жили всей семьей до смерти дочери, и переехали в имение, на остров Эдисто, через некоторое время Анна отправилась к мужу в Колумбию, а Мария осталась в Чарльстоне в пансионате. Она закончила пансион, и решила не уезжать из него, а остаться работать там учителем. Родители же захотели быть там, где до сих пор, казалось, что их маленькая девочка рядом. Они иногда приезжали к девочкам в гости, больше к Анне, чтобы понянчиться с маленькой внучкой. Вот и сейчас миссис Легар приехала в Колумбию, где ее и застигла печальная новость, отправленная телеграммой, что отец ее мужа умер.
– Мам, а Мария приедет? – спросила Анна, надевая легкую панамку на голову дочери, с улыбкой смотря, как она играет с маленькими котенком.
– Да, она вчера прислала мне телеграмму, и сказала, что в пансионе ей дали небольшой отпуск, и она непременно будет на похоронах.
– Хорошо, а то мы так мало общались в последнее время, мое замужество и отъезд совсем отдалил нас, – в голосе Анны послышалась грусть. – Мы были так дружны когда-то…
– Не переживай, дорогая, она в каждом письме пишет, как сильно скучает по всем нам. И еще она очень скучает по тебе и по маленькой племяшке, так она и написала. Поэтому не расстраивайся, все наладится!
– Хорошо, когда мы выезжаем?
– Сегодня вечером, папа уже отправил за нами коляску, сама понимаешь, погода не оставляет нам других вариантов. С Саймоном я говорила с утра, пока ты умывала малышку Джулию, он вернется с работы чуть раньше, чтобы присмотреть за дочкой, так что, все в порядке, не переживай.
* * *
Сидя в черной коляске, катившей по дороге, Мария грустно смотрела в окно. Она не могла поверить, что дедушки Джозефа больше нет. Она чувствовала себя очень виноватой, что уехала из дома, и в последние годы практически не общалась с семьей. Она очень скучала по старшей сестре, по ее крошечной дочке, которую видела всего пару раз в жизни. Как же сильно все изменилось, после смерти Джулии… Как же сильно изменилась она…
Молодая женщина посмотрела на свое отражение в латунном поручне. Нежные зеленые глаза. Волнистые темные волосы, обрамляющие хорошенькое личико. Она так изменилась за это время. Казалось, что внешность принадлежала другой молодой женщине, не ей – так сильно она не совпадала с тем, что было внутри нее.
«Это ты, – сказала она себе. – Та самая девочка, которую ты видела в зеркале на протяжении тридцати одного года».
Почему же ей кажется, что это лицо незнакомки, а все, что происходило последние пятнадцать лет, было не с ней? Мария глубоко вздохнула, пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце. Она с нетерпением ждала встречи с близкими ей людьми, но очень переживала, как та пройдет. Ей было очень волнительно возвращаться в родной дом. Она так давно там не была…
Дом Легаров погрузился в траур. Старая Ханна, еще больше постаревшая за пятнадцать лет с трудом передвигалась по дому. Она была очень рада, что ее любимые внучки вернулись домой, даже несмотря на далеко не радостные причины их приезда.
В отличие от Джулии, дедушку Джозефа решили хоронить не в этот же день, а так получилось, что через два дня. Часть родственников жила далеко от острова, и пришлось дожидаться, пока все соберутся. Анна приехала вместе с мамой. Чуть позже в этот же день приехала Мария. Они очень тепло встретились с сестрой и семьей, казалось, не было этих долгих пятнадцати лет. Девушка поняла, что зря переживала. Похороны решили проводить в той же часовне, и Питер Легар договорился с пастором Джулсом, что тот будет читать проповедь.
Церемония началась в четыре часа дня в часовне Пресвитерианской церкви, построенной незадолго до этого, на мемориальном кладбище острова Эдисто. Во время службы тело Джозефа лежало в открытом гробу. Он выглядел таким же красивым, как и при жизни. Казалось, смерть ни капельки не изменила черты его лица.
За краткой проповедью местного пастора, последовали несколько слов близких друзей Джозефа, затем к гробу потянулась вереница друзей и родственников семьи. Все хотели попрощаться с ним, высказать слова соболезнования родным и близким, поддержать их в такой трудный час.
Когда закончилось отпевание в часовне, тело подготовили к переносу в фамильный склеп семьи Легар. Когда тяжелая мраморная дверь была распечатана, все замерли от ужаса. Около двери лежал маленький скелет, в почти истлевшем белом платье. Руки скелета были протянуты к двери так, что создавалось ощущение, что при жизни ребенок, – а судя по маленьким размерам костей, это был именно он, – пытался выбраться из своего заточения. Все вздрогнули от неожиданно раздавшегося чудовищного крика Элизабет Легар:
– Джулия!..
Глава 11
Беседы со старожилами
Остров Эдисто, наши дни
Вернувшись с кладбища и припарковавшись около дома, я увидел Дженну. Она снова возилась на улице с цветами и что-то напевала себе под нос. Как всегда ярко одетая, она сильно выделялась на фоне окружающей ее зелени. Я подошел к ней и поздоровался.
– О, добрый день, Джек! – радостно поприветствовала она меня. – Я не видела вас за завтраком.
– Да, я сегодня выпил кофе по дороге к церкви, – смущенно ответил я, опустив тот момент, что попросту проспал завтрак, и, уже опаздывая на утреннюю службу, я решил не завтракать в доме, и поэтому довольствовался одним кофе.
– Церковь? – удивленно вскинула она свои густые черные брови. – Зачем вам понадобилась церковь? Вы пишете книгу о церквях? Кажется, Джеймс говорил мне, что вы интересуетесь историей Джулии Легар?
– Да, совершенно верно, я пишу книгу о Джулии Легар, о ее таинственной и странной смерти, поэтому я ездил побеседовать с пастором Кристианом Джулсом, но он не очень-то мне и помог. К сожалению, то, что он мне рассказал, я знал и без него. Вот теперь ума не приложу, что мне делать, в архиве данных мало, с кем бы я ни беседовал, все говорят, что это сказка, и что мне тут делать нечего.
Дженна внимательно слушала мой монолог, сочувственно качая головой, а потом вдруг неожиданно предложила, указывая на симпатичную скамейку, расположившуюся в тени под большим раскидистым деревом:
– Пойдемте, присядем.
Когда мы уселись, она немного помолчала, теребя в руках садовые перчатки, а потом вдруг спросила:
