— Я зять Данилова! — полез на рожон Суев.
Арсан ожёг его взглядом.
— Я знаю, кто ты есть. А спать будешь там, где я скажу.
Отходя, Арсан прохрипел, чтобы Суев слышал: Шакал.
Из комнаты, где поселили Камнева, выглянул Гамид, посмотрев вниз на Арсана, громко спросил:
— Неувязки?
— Ничего. Делай своё дело!
Поднявшись обратно на второй этаж, Арсан, обращаясь к Гамиду, возмущённо сказал:
— Зачем мне лишние волнения? Иди в комнату, не оставляй Камнева одного. Из-за дурости Шамиля мы делаем ненужную, пустую работу. Толстяк пузыри пускает, урод. У меня свои планы, и никто мне не помешает их осуществить!
— Ты про бабу?
— Да. Сделаем, как решили, когда придёт время. Иди к пленнику.
— Вот он, за дверью. Куда денется!
— Гамид, не перечь мне — я нервный сейчас.
— Пусть еды принесут.
— Когда приготовят, принесут. Будь всегда рядом с Камневым.
— Завалить его, и все дела, — сказал Гамид.
— Придёт время, сделаем. И Шамиля рядом поставим.
Гамид одобрительно хмыкнул.
Арсан, злобно прищурившись, представил, как убивает ненавистного Шамиля. Скоро всё решится. Очень скоро! Ещё немного потерпеть, и всё — баста, как говорят итальянцы! Шамиля в сторону, а сам с верными людьми — в Западную Сахару, на спокойную службу к мятежным шейхам пустыни. А в Европу и Штаты будет летать в отпуск. Да, пора сбросить иго Шамиля и зажить спокойно, респектабельно…
Скрипнула дверь, из своей комнаты вышла возмущённая Лола, громко заявила:
— Там полно насекомых! На стенах. На потолке! По полу бегают! Сделайте что-нибудь! Есть здесь мужчины или нет?
Степан и Савватей внизу радостно осклабились. Лола, поджав губы, ушла, громко хлопнув дверью. Арсан заулыбался, краем глаза наблюдая за африканцами у выхода из отеля. Они что-то обсуждали между собой, эти волки саванны — бандит Мамбеле и его соратник Зинзе. За этими уродами требовалось следить во все глаза — это Арсан понял сразу, как только попал в этот отель.
Эти ведь тоже могли похитить красавицу Лолу, чтобы потом продать. Вон какие у них алчные взгляды. Они же беспредельщики. Творят, что хотят. Кто для них указ в этом забытом богом углу Африки? Никто. Можно будет при случае свалить пропажу женщины на них. Да, это была хорошая идея: в причастность африканцев к похищению поверят.
Молодец, Арсан! Ах, какой молодец, просто умница!
— Белый урод обрадовался непонятно чему, — заявил Мамбеле на родном диалекте, кивнув в сторону Арсана.
Зинзе согласился:
— Странные они. Зря шеф с ними связался.
— Плевать мне на твоего шефа. Сика зазнался, пора валить от него, — строго произнёс Мамбеле, опять внимательно посмотрел на дверь комнаты, в которую поселили красивую женщину. Мысль, уже не раз посещавшая его мозг после приезда белых «туристов», снова озарила его. — Зинзе, я тебе говорил уже не раз, что на Сику давно пора плюнуть и валить куда глаза глядят. Чувствую, такой момент настал.
— А где мы работу найдём?
— Найдём. Сейчас в Африке везде война. Опытные воины всем нужны.
— А первое время жрать что? У меня нет монет, я пустой. И ты такой же.
— Есть план, Зинзе. Хороший план.
— Я устал, Мамбеле, быть авантюристом. Я не верю уже в твои грандиозные планы. Пока ещё удастся найти удачливого полевого командира. Что, опять искать одиноких путников и неохраняемые туристические автобусы? Сика, во всяком случае, кормит и платит.
— То-то ни у тебя, ни у меня нет денег… Когда он платил в последний раз? — Мамбеле озлился. — Он хитрый м…к. Говорю, пора валить. Больше тянуть нельзя, Зинзе. Если у него выгорит дело с белыми, он плюнет на нас окончательно, задвинет и забудет.
— К чему этот разговор?
— К тому, что или мы вместе уходим, или я ухожу один. Да, Зинзе, один. Уйду один, если у тебя кишка тонка. Говорю — пора валить, совсем валить! С деньгами!
— Какие деньги, Мамбеле? Белые переводят оплату шефу на счёт. Если ты задумал ограбить Сику, то это дохлый номер, у него нет наличности.
— Ты уверен?
— Сика сам говорил.
— Сика лживая сволочь. Я думал, ты умнее. У него в сейфе найдётся немало чего ценного. Но я о другом.
— То есть?
— Мы украдём ту бабу и продадим её с огромной выгодой. А? Это бизнес так бизнес! — Мамбеле устремил взгляд в глаза нерешительному другу, потом расплылся в белозубой улыбке. — Зинзе, верь мне, дружище! Когда я тебя подводил? Баба что надо, настоящая красотка — за неё снимем большущие деньги. О, идея! — Вдруг его озарило. — Мы украдём бабу, а продадим не в Найроби, а отвезём подальше на север, там арабы, которые понимают толк в красавицах. Там за такую кошечку дадут невероятную цену. Мы сразу обогатимся. И не надо больше работать. Бегать с этим чёртовым оружием по саванне, подставлять голову под пули всяких уродов. Хорошая мысль, Зинзе? Как?
Зинзе стал смотреть в сторону — Мамбеле говорил зажигательно, возбуждаясь от своей идеи, и вроде всё по его словам получалось гладко, но Зинзе давно знал друга и знал, чем кончались его авантюры. А похищение белокожей красавицы было явной авантюрой. В то же время слова Мамбеле о Сике были правдой. Здесь ловить было уже нечего. Если у Сики выйдет задуманное с белыми, ни он, Зинзе, ни тем более Мамбеле Сике будут не нужны. Но и отпустить он их не отпустит. Как правильно выражается Мамбеле, Сика тот еще урод!
* * *
Арсан вздрогнул — сзади дышали в самое ухо. Это был Гамид. Он стоял на прежнем месте и наблюдал за вестибюлем.
— Гамид, я помню про еду. Подождите ещё немного. Скоро парни принесут с кухни.
— Я не о том. Просто выглянул.
— Что Камнев?
— Доброжелательный… Пытается задавать вопросы.
— Хочет наладить контакт? Хм. Хитрый пёс. Будь с ним начеку. — Арсан вздохнул, глубоко и протяжно. — Наплачемся мы с ним. Сумасбродный Шамиль! Всё не так, Гамид, всё не так!
— Что такое? — удивился Гамид.
— Негры мудрить начинают.
— Вон те? — Гамид кивнул на стоявших у выхода Мамбеле и Зинзе.
— Да все. Тревожно на душе у меня, Гамид, — честно признался Арсан. — Эти зыркают. После разговора с Сикой какой-то осадок поселился в душе. Мутный тип. Полный урод. С такими не ведут дела — предаст в любую секунду. Зачем Шамиль с ним связался? Хлебнём мы лиха в этом деле, вот что я чувствую! Тревожно! Ты будь на стреме постоянно. Не расслабляйся. И парням передай. До приезда Шамиля ухо держать востро!
— Когда дело — всегда тревожно.
— Сейчас по-другому…
